— Мы сумели. — Раоден удовлетворенно облокотился на парапет.

— Что заняло немало времени, — проворчал дьюл, становясь рядом.

— Всего несколько часов, — легко возразил принц. Усталость от изнурительной работы быстро таяла в блаженстве победы.

— Я говорю не о прорубании двери, сюл. Я три дня пытался затащить тебя сюда.

— Я был занят.

Галладон фыркнул и что-то пробормотал себе под нос.

— Что ты сказал?

— Я сказал — «двухголовому феррину никогда не покинуть своего гнезда».

Принц улыбнулся — он знал джиндоскую поговорку. В тамошних болотах часто можно было услышать, как кричат и ругаются друг с другом эти голосистые птицы. Поговорку употребляли по отношению к тем, кто нашел новое увлечение, в том числе и любовное.

— Будет тебе, — обернулся он к другу. — Все не так плохо.

— Сюл, за последние трое суток вы разлучались, только чтобы посетить удобства. Она бы стояла сейчас рядом с нами, если бы я не утащил тебя тайком.

— Ну, — пробормотал в сторону принц, — она моя жена.

— И когда ты собираешься поставить ее в известность?

— Когда-нибудь. Не хочу, чтобы она чувствовала себя скованной обязательствами.

— Ни в коем случае.

— Галладон, друг мой. — Раодена ни капли не смутили нападки дьюла. — Что бы сказали люди твоего народа, если бы узнали, как ты далек от романтики?

Дюладен заслуженно славился громкими скандальными связями и страстью к запретной трагической любви.

В ответ Галладон лишь фыркнул, ясно показывая, что он думает о романтических наклонностях дьюлов. Затем повернулся и зорко оглядел Каи.

— Зачем мы сюда забрались, сюл?

— Не знаю. Это ты притащил меня на стену.

— Да, но лестницу искал ты.

Раоден кивнул. Ему вспомнилась оборвавшаяся в самом начале попытка найти путь наверх. «Неужели с тех пор прошло целых три дня?» — удивился принц. Он не заметил, как они промелькнули, — возможно, он действительно проводил слишком много времени с Сарин. Но он не чувствовал ни капли вины.

— Вон там. — Галладон указал вниз, на Каи.

— Что?

— Я вижу флаг наших беглых гвардейцев.

Принц с трудом различил красный всполох, похожий на вымпел.

— Ты уверен?

— Абсолютно.

Раоден прищурился и сумел разглядеть дом, около которого развевался флаг.

— Это особняк Телри. Что делает у него в гостях элантрийская гвардия?

— Может, он под арестом?

— Вряд ли. Гвардия не занимается охраной порядка в Каи.

— Тогда почему они ушли со стен?

Раоден покачал головой.

— Точно не знаю. Могу только сказать — что-то здесь нечисто.

Они спускались молча, глубоко погруженные в размышления.

Имелся только один способ выяснить, что происходит с гвардейцами. Сарин была единственным новичком, который попал в город после их исчезновения; только она могла рассказать, что творится в стране.

Но принцесса отказывалась говорить о внешнем мире. С ней что-то случилось, и воспоминания о происшедшем причиняли боль. Видя ее нежелание, Раоден не настаивал, — он не хотел настроить девушку против себя. По правде говоря, он наслаждался ее обществом. Язвительный юмор Сарин вызывал у него улыбку, отточенный ум интриговал, а независимый характер внушал надежду на будущее. Десять лет принцу приходилось иметь дело с женщинами, которые только и думали, как сидит на них платье (особенно его раздражало, что слабовольная мачеха задает тон подобной недалекой наивности), и он мечтал о той, кто не станет прятаться за чужие спины при первом намеке на неприятности.