- И это ты решила после игр? - хмуро поинтересовался он.

   - Доргу, я не из тех истеричек, что сокрушаются несуществующим проблемам! После игр? Да, после того, как я увидела Шаху в объятиях своего мара, как он целовал её, радуясь её жизни, после того как ты грубо обошёлся со мной, я поняла, что больше не хочу. Не хочу быть никем.

   Я убрала руку Доргу, которой он обнимал меня за талию, и поднялась на ноги.

   - Знаешь ли ты, что чувствует рахуша, выходя на арену? Что она сражается не за себя, не за награду, а за своего хозяина. И умения рахуши в данном случае не так важны... главное цель, ради которой ты бьёшься. Желание жить... жить ради чего-то или кого-то. Мар Шахи вполне возможно и не любит её вовсе, и то, что мы видели было импульсивным поступком, но могу поспорить на свою свободу, что теперь Шаха умрёт за него. Возможно потому она его лучшая рахуша, потому что она сражается за любимого мужчину.

   Обернулась к Доргу, а в глазах появились предательские слёзы.

   - А что сделал ты? Я вышла на эту проклятую арену ради тебя, билась с мыслью о тебе, а ты обошёлся со мной как с собакой, - прошептала я. - И за что? За то, что я ослушалась тебя?

   Я закрыла лицо руками, чувствуя, что грудь снова сдавило словно тисками. Снова больно, снова тяжело дышать.

   - Я больше не могу так... я человек, женщина... я не могу жить ради мужчины, которому плевать на меня, для которого я вещь. Пока удовлетворяет и хорошо выглядит. А что будет через год, два или пять лет? Я уже не буду так молода, мои ласки тебе наскучат, что будет тогда?

   - Элина. - Доргу поднялся на ноги и нежно обнял меня со спины. - Ты говоришь ужасные вещи. Но ты не права.

   - Не права? Как я могу быть не правой? - прошептала я, сходя с ума от сильных мужских рук, которые были удивительно нежны. Как же я по ним скучала... чего кривить душой, я действительно люблю его и от этого больно вдвойне.

   - Я испугался за тебя. Испугался потерять.

   - Испугался потому и был так груб? Странно, тебе не кажется? - фыркнула я.

   - А ты вспомни свои слова, когда тащила меня сюда, - сказал Доргу.

   - Ты помнишь?

   Ой, чего я тогда не наговорила. Даже ударила... надеюсь этого он не помнит.

   - Ох рини... я помню каждое слово, вылетевшее из твоего дерзкого рта, а то, что ты делала потом, было настолько ужасным, что я до сих пор желаю сжать эту милую шейку, едва вспоминаю. Меня никто никогда так не унижал.

   - Да к чёрту унижение, главное ты жив! У меня такого стресса, которое я испытала вчера, никогда не было!

   Доргу тихо рассмеялся, развернул меня и прижал к себе.

   - Так же и в Рохнессе. Ты стояла на песке арены, едва живая, истекая кровью... тебе нужно было сделать всего шаг назад и лекарь излечил бы тебя, но ты пошла к этой проклятой рахуше. Я был готов убить и Шаху и Зихку, всех, лишь бы ты вернулась живой. А потом ты оттолкнула от себя лекаря... Эли, это стало последней каплей.

   Доргу обхватил мою голову руками и прижался лбом.

   - Хватит, больше не хочу говорить об этом. Давай спать. А завтра ты мне расскажешь, откуда у тебя взялись две тысячи.

   Я улыбнулась, помогла Доргу лечь в кровать, накрыла тёплым пледом, купленным в лавке Лиру перед играми, и легла рядом. Он тут же развернулся и обнял меня. Я тоже закрыла глаза, всё-таки прошедшие дни сильно меня вымотали, но дверь в нашу комнату открылась.

   - Прошу простить меня, мар, - робко пискнула Шо, очень стараясь не смотреть на наши откровенные обнимания. - Я не имею возможности послать вам зов.