Но отступать было поздно. Гордо выпрямившись, я с независимым видом пристроилась в хвост Алене и, наступая ей на пятки, вошла в небольшую светлую комнатку. На красивом низком бархатном диванчике возле окна сидела женщина, показавшаяся мне смутно знакомой. Дневной свет падал на ее бледное, абсолютно не накрашенное лицо с остановившимся взглядом. На вид ей было лет тридцать — тридцать пять.

Алена остановилась и выразительно посмотрела на меня. Я вздрогнула и вновь пристально взглянула на сидевшую даму. Да, это была она, Зульфия Ротангу, которой, по нашим с Аленой подсчетам, в прошлом месяце исполнилось 64 года.

Честно признаюсь, до этого момента я с трудом верила Алене. Конечно, на сцене Ротангу выглядела потрясающе, но, если меня как следует загримировать, я тоже могу издалека показаться юной девицей. Но вблизи, без макияжа, мне вполне можно было дать мой сороковник. Наверняка дело в хорошей пластике…

Алена подошла к равнодушно взглянувшей на нас певице, присела рядом на краешек дивана и начала что-то тихо говорить, подкрепляя свои слова энергичной жестикуляцией. Но Зульфия продолжала все так же безучастно сидеть, словно и не слыша слова Алены. Мне показалось, что она даже не поняла, что в комнате кто-то появился. Я не решилась подойти поближе, и, как дура, стояла в дверях, с заинтересованным видом осматривая комнату. Изредка я бросала взгляды на заторможенную певицу, но рассматривать ее посчитала неприличным. Но удивление все росло.

На сцене Зульфия всегда казалась такой живой, такой энергичной… Она часами удерживала полный зал, и без всякой охраны справлялась даже с подвыпившими мужичками, делающими ее непременно расцеловать. Казалось, она легко остановит на скаку коня и, смеясь, войдет в пылающую избу. Почему убийство девушки, хотя бы и в ее собственном доме, настолько ее сломило… вернее, растерло в порошок? Убитая была для нее больше, чем рабочей лошадкой?

Наконец, Алена встала и подошла ко мне:

— Ника, пошли дом осмотрим.

Мы вышли из комнаты и деловито пошли по узкому коридору. Он казался бесконечным, словно выходил в какое-то другое, четвертое измерение. Одна невзрачная белая дверь, другая, третья, пятая, десятая… По пути Алена резко открывала их все, заглядывая даже в маленькие каморки типа кладовок и стенных шкафов. Я следовала за ней по пятам, невольно задерживая дыхание от испуга каждый раз, когда рывком распахивалась очередная дверь. Нет, умом я понимала, что вряд ли там прячется окровавленный маньяк, сжимающий в руке скальпель. Он давно ушел из этого дома… если вообще пришел сюда со стороны. Но все равно было как-то жутковато. Казалась, давила сама атмосфера дома, словно он отведал запаха крови, впитал его и теперь, как хищный зверь, жаждал новых жертв.

Алена тоже выглядела испуганной и словно постаревшей.

— Тут точно никто не прячется. — остановившись возле лестницы, сказала она. — Ника, ну что, теперь ты убедилась? Думаешь, так может выглядеть старуха, разменявшая седьмой десяток?

— Хирург хороший попался. — пожала плечами я. — Алена, почему она такая? Она что, под какими-то препаратами?

— Ей кучу таблеток понавыписывали. — забеспокоилась Алена. — А что, это вредно?

— Даже не знаю. — медленно сказала я. — Мне кажется, это опасно. А если убить хотели ее? В таком состоянии она не способна будет защититься.