— Дело Фофановой закрывается. Ее смерть квалифицирована как самоубийство. Несколько экзотическое, правда, самоубийство… Но что делать? Современная жизнь становится все сложнее, и смерть, по-видимому, тоже.

— Да что вы говорите? Интересное наблюдение.

— Да. Супруга Фофановой мы поставили в известность.

— А он?

— Ну, а что он? Сказал, что он о нас думает, повернулся резко и покинул наше гостеприимное заведение. Вон видите, штукатурочка немного осыпалась у дверного косяка? Это когда они-с дверью хлопали.

Судя по совсем скисшей физиономии Богула, то, что сказал ему супруг Фофанов, было действительно малоприятным.

— Ну, а что все-таки он вам сказал? — поинтересовалась бестактно Светлова.

Вопрос был явно лишний. Но у Светловой вдруг прорезалась несвойственная ей мстительность — захотелось отплатить Богулу за то, что она застряла из-за него в этой глухомани и испортила себе отдых.

— А вы будто и не догадываетесь что? Ну что Фофанов может сказать? Сказал, что мы менты безмозглые и только, мол, взятки брать умеем. Ну и дальше в том же роде. Вообще-то он лаконичный. Много времени выражение чувств у него, к счастью, не заняло.

— Да, но какие оскорбительные выражения! — лицемерно посочувствовала Светлова. — И неужели вы, грозный Богул, не привлекли его за то, что он вас этак честил? Да еще при исполнении служебного долга?

— Да такого замучишься привлекать! Я еще пожить, знаете ли, хочу.

— Да-да.., конечно, — скорбно в знак согласия закивала Светлова. — Это вам не одинокую беззащитную женщину задерживать. С Фофановым-то особо не разбежишься.

— Ну… Собственно, мы вас больше не задерживаем… Вопросов к вам больше нет. Можете покинуть наш город.

— Я свободна? — обрадовалась Аня.

— Свободны вы были всегда. Свобода и несвобода — это, знаете ли, внутреннее состояние индивидуума.

— Богул, ну как можно быть настолько непохожим на мента? Вы хоть знаете, что вы совершенно не похожи на милиционера?

— Да? А на кого я похож?

— На преподавателя истории.

Богул поправил на переносице свои железные, как у народовольца Желябова, очочки и с неподдельным интересом уставился на Светлову:

— По пятибалльной системе вам, Светлова, пять баллов с плюсом.

— Неужели угадала?

— В точку.

— А чего тут делаете? — Аня обвела рукой своеобразного дизайна интерьер милицейского кабинета.

— Видите ли, в нашем городе единственное место, где платят мужчинам зарплату, — это милиция, а у меня ребенок недавно родился.

— Ах вот что! — Светлова понимающе закивала.

— Именно поэтому я тут и служу.

— Ну что ж, очень рада была познакомиться. — Анна с восторгом освобожденного из неволи пожала лейтенанту руку и направилась к выходу.

— Кстати, Богул, — в дверях Аня оглянулась. — Еще вопрос на прощание: а те дела — по брошенным машинам и исчезнувшим водителям случайно не вы тоже вели?

— Нет. По всем этим делам были разные следователи.

— И все эти дела тоже закрыты?

— Да. За бесперспективностью.

— Ну что ж… До свидания, Богул.

— Счастливого пути!

В окне ее номера в мотеле горел свет.

И Светловой стало как-то неуютно. Заглядывать в жилище и выяснять, кто там ее дожидается, ей почему-то очень, ну очень не хотелось.

Может, попросить Богула, чтобы он помог ей покинуть наконец-таки этот город?

Анна развернулась и с неудовольствием обнаружила, что темный “БМВ”, торчавшая у ворот, когда Светлова заезжала, разглядывала свет в своих окнах, успела сделать маневр и теперь перегораживала эти самые ворота.