— И ему никак нельзя практиковать? Ни-ни?

— Ни-ни!

— Жаль! — Светлова вздохнула. — Печальная история.

— Да, как говорится, нет ничего нового под луной. И нет повести печальнее на свете, чем повесть о докторе Горенштейне и его пациентке.

— А все-таки… Номер его телефона не дадите? А еще лучше — адресок. Осич хмыкнула.

— Хотите попробовать?

Директриса без дальнейших комментариев черкнула на листке несколько строк и протянула Ане.

— Удачи!

Осич явно была довольна, что встреча идет к завершению.

— Позвольте еще один вопрос, — собравшись с силами и приготовившись к лобовой атаке, попросила Аня. — А как эта девушка попала из вашего приюта в мотель “Ночка”?

— То есть?

— Почему вы ее туда отдали?

— Я отдала?! Да вы меня спрашиваете об этом так, будто я отдала ее в бордель, а не в мотель! Мне что — ее на улицу надо было выставить?! По чести сказать, уже надоели подобные вопросы! Не вы одна интересуетесь!

— Правда?

— Не город, а сборище сплетников! Понимаете, она пробыла у нас в приюте почти два года! Мы не имеем права держать детей так долго. По установленным для нас правилам — не больше года.

— Дальше?

— А дальше ребенок должен вернуться или в семью, если с ним проведена работа и созданы условия для его нормального пребывания, либо в обычный детский дом. Либо… — Осич запнулась.

— Либо?

— Либо, если исполнилось шестнадцать лет, — в самостоятельную жизнь… Девочке этой, будем считать, исполнилось. Мы выправили ей документы, адаптировали, как могли — минимально! — к жизни, которой она совсем не знает. Собственно, в этом и состоит наша цель… Адаптировать, устроить на работу, помочь начать самостоятельную жизнь.

— Адаптировать?

— Да! Адаптировать! Это ведь я Немую всему научила… Мыться и все прочее… Такая чистюля теперь стала…

— Да-да… — кивнула Светлова, припомнив белые кроссовочки.

— Мы старались… А куда такую устроишь? На какую работу?! Да с ней что хочешь можно делать — она наивна и дика… Любой мерзавец может воспользоваться… А Леночку я знаю с детства… На нее я могу положиться!

— Леночку? Вы имеете в виду Туровскую? Хозяйку мотеля?

— Именно Туровскую. В девичестве Котикову. Ей как раз была нужна работница в мотель, которая могла бы справляться с самой простой работой. По силам и дикарке. И я могла быть уверена, что под присмотром Елены Ивановны с девушкой ничего плохого не случится… Я отдала! — пробурчала обиженно Осич. — Да Елена Ивановна пылинки с нее сдувает! Отваживает всех ухажеров, которые без серьезных намерений жениться вокруг нашей девушки увиваются…

«Ага.., понятно, почему свидания с Кикалишвили такие тайные…»

— У вас все?

— Кажется, все… Спасибо за аудиенцию. “Как Осич сказала? “Леночку знаю с детства”? — думала Аня, выходя из “детского учреждения”. — Еще одна подружка!

Амалия Кудинова тоже знает Туровскую с детства. В этом городе не просто все знают друг друга… Они знают друг друга с детства!"

Представившись психологом и сославшись на Осич, Аня завела речь о своих мифических исследованиях. И чисто отвлеченно рассуждая о том и о сем, понемногу, стараясь сохранять непринужденность, перешла к случаю с девочкой-Маугли. Немота, знаете ли…

— Любопытный вариант невроза, не так ли, доктор?

Надо сказать, что Светлова уже так сама стала привыкать к своей легенде, что с некоторым опасением думала о том, что постоянное вранье не проходит ни для кого бесследно…

— А как вы думаете, доктор, — ну, чисто теоретически, возможна ли в таком случае коррекция и даже полное излечение?

— Возможно, возможно и полное излечение, — согласился, пощелкав игриво языком — в ответ попугайчикам, — Горенштейн.