-  Эй, как тебя зовут? - тихонько позвал я.

    -  Побили… всех… все погибли… - продолжал бормотать спасенный.

    Я вздохнул, а затем… со всего размаха залепил ему оплеуху. Он брыкнулся на землю, а я тут же выпрямился перед ним, приняв некое подобие строевой стойки, и заорал:

    -  Встать! Имя, должность, звание? Быстро!

    Парень суетливо вскочил на ноги.

    -  Старший сержант Головатюк, командир второго отделения комендантского взвода, товарищ командир, - бодро отрапортовал он.

    Я молча кивнул.

    -  Хорошо. Ранен?

    -  Трохи, - испуганно отозвался тот, и его рука дернулась к голове.

    -  Сядь, - приказал я.

    -  Есть, товарищ командир. - Парнишка послушно бухнулся на поваленное дерево.

    Я осмотрел его голову. Царапина. Хотя может быть контузия. Я осторожно прощупал подушечками пальцев сосуды головы, прослушивая изменения пульса, затем развернул его лицом к себе и оттянул веко, рассматривая роговицу. Вроде бы контузии нет, только сильный стресс. Эх, как сложно с не владеющими хотя бы нижними уровнями антропрогрессии.

    -  Чепуха. Не помрешь.

    -  Так точно, товарищ командир, - отозвался старший сержант уже гораздо более бодрым голосом, а затем, помолчав, робко спросил: - А это немцы на нас напали?

    Я молча сделал некое круговое движение головой, могущее означать как согласие, так и все что угодно. Пусть сам расценит в соответствии с его собственным видением ситуации.

    -  Но… как же так? - растерянно забормотал парень. - Товарищ Сталин же говорил, что… у нас с ними договор… что нельзя поддаваться на провокации, что… малой кровью, на чужой территории…

    Я некоторое время внимательно слушал его. В этом бормотании, на взгляд обычного человека совершенно хаотичном и бессвязном, на самом деле содержалось немало полезной информации. И если ее сопоставить с теми сведениями, что я запомнил из разрозненных листов секретных документов, которые мы собирали, обрывков разговоров и всего остального, уже можно выстроить кое-какие логические цепочки, способные помочь мне лучше сориентироваться в происходящем.

    -  Ладно, - через некоторое время прервал я сержанта. Не столько потому, что устал слушать его бормотание, сколько оттого, что ценность получаемой информации резко снизилась: парень начал повторяться. - Нам пора двигаться, старший сержант. Значит, собери и проверь оружие и боеприпасы, а я… - я покосился на свои босые ноги, - подберу себе кое-что из обмундирования.

    Это слово я слышал от дежурного по штабу. Насколько я уже разобрался в терминологии, слово «штаб» здесь обозначало командную монаду. Ну а слово «дежурный» и в Империи означало то же самое, что и здесь.

    -  Есть, товарищ командир.

    Рука сержанта снова дернулась к голове, и я подумал, что у него приступ головной боли, даже успел ругнуть свои диагностические способности, но затем сообразил, что это, наверное, был какой-то очередной воинский ритуал. Причем, похоже, парень выполнил его как-то неправильно. Потому что смутился и пробормотал:

    -  Виноват, товарищ командир, пилотку потерял, - после чего развернулся и, тяжело бухая сапогами, побежал в сторону развалин.

    Обувь я себе подобрал как раз с ноги командира дивизии. Его тело лежало шагах в сорока от всех остальных и выглядело почти целым.