В то время как самолеты Люфтваффе непрерывно бомбили Лондон, измученная нация видела в лице королевской семьи пример стоицизма и мужества. Девять раз в Букингемский дворец попадали бомбы во время блица, начавшегося в сентябре 1940 года. Однако королевская чета осталась непоколебима. В радиообращении, сделанном по просьбе министерства информации, королева отметила: «Я рада, что нас бомбили. Теперь мы можем смотреть в глаза Ист-Энду»¹⁰, имея в виду непрерывные удары по этой части Лондона. Среди всего этого хаоса разрушения и смерти короля называли «сувереном, возглавившим нацию, разделяющим с ней опасности, глубоко сопереживающим ее страданиям и вселяющим бодрость и решимость дать отпор врагу»¹¹.

Хотя родители отказались отправлять Елизавету и Маргарет в Канаду, несколько месяцев перед началом массированных воздушных бомбардировок Англии они провели в Шотландии. Сестры катались на лошадях и играли, например ловя падающие листья, чтобы загадать желание. Даже примерка противогазов казалась еще одной игрой: принцесса Маргарет смотрела на резинового уродца как на последний крик игрушечной моды.

Однако принцессы понимали, что за пределами их обособленного мирка происходило что-то из ряда вон выходящее. Они негодовали, швыряя подушками и книжками в радиоприемник во время антибританских выступлений радиоведущего Уильяма Джойса, уроженца Ирландии и сторонника нацизма, которого презрительно называли лордом «Хо-Хо». Их положение становилось все более неопределенным, и они постоянно беспокоились о родителях, находившихся от них так далеко. Однажды Маргарет спросила Кроуфи: «Вы думаете, немцы придут и заберут их?»¹²

12 мая 1940 года девочек эвакуировали в Виндзорский замок, расположенный на западе от Центрального Лондона. Глубокие подвалы и толстые стены делали эту средневековую крепость практически неуязвимой для воздушных налетов. По официальной же версии, виндзорских сестер эвакуировали «куда-то в глубь страны»¹³. Вначале девочкам и гувернантке сказали, что они пробудут в замке всего несколько дней, но им пришлось остаться там до конца войны.

Величественный замок, укрытый светомаскировкой, показался только что приехавшим Елизавете и Маргарет окутанным мрачными тенями и населенным призраками. Сестры жались к Кроуфи, пробираясь по коридорам с гулким эхом и поднимаясь по древним каменным ступеням в свои покои в Ланкастерской башне. Голые стены усиливали впечатление готического мрака. Картины, предметы искусства, люстры и другие королевские сокровища в целях безопасности были вывезены, частично – в отработанные уэльские шахты. Пыльные чехлы покрывали оставшуюся мебель, а застекленные шкафы стояли фасадами к стенам, чтобы в случае бомбовых налетов осколки не причинили вреда присутствующим.

Гнетущая атмосфера усиливалась по ночам, когда на окнах задергивались тяжелые светонепроницаемые шторы и замок напоминал царство мертвых. Снаружи замок охраняли три сотни гвардейцев Гренадерского полка. «Замковая рота» служила первой и последней линией обороны, а ее гвардейцы несли дежурство в траншеях с колючей проволокой. Маргарет много лет спустя назвала эти оборонные меры «жалкими», добавив, что они «никогда не сдержали бы немцев, но зато нас держали взаперти»¹⁴.