– Тепло ли тебе девица. Тепло ли тебе красная, – ехидно прокаркал мужичок, напугав меня до полусмерти.

Глупо хлопнула глазами и промычала:

– З здрасти.

Мужик улыбнулся, явив моему очумелому взору зияющие дыры вместо передних зубов, и хохотнул:

– И тебе не хворать красавица.

Первый испуг прошел. Я огляделась и поняла, что улица внезапно стала пустынной. Ночь на дворе, а я тут одна одинешенька и мужик странной наружности пристает. Ясен пень, нужно делать ноги.

– Ага, – натянуто улыбнулась в ответ и бобком бочком стала отодвигаться к самому краю скамьи, чтобы быстренько подхватить чемодан и смотаться.

Мужик, глядя на мой стратегический маневр, иронично изогнул густые лохматые брови, выглядывающие из под видавшей виды не то черной, не то серой вязаной шапки.

– Да не боись. Девок со второй положительной на ужин не ем, – и, посмеиваясь над моим ошалелым видом, добавил, – Только мужиков.

С трудом проглотила ком в горле и сипло выдавила:

– Вы – маньяк?

Мужик от такого покушения на его светлую репутацию возмущенно раздул щеки и гневно выдал:

– За кого вы меня принимаете?! Душегуб я. Ду ше губ! С лицензией между прочим. Могу показать, – и полез ладонью в обрезанных перчатках за пазуху грязной куртки.

– Не надо! – закричала я, выставляя руки, – Я вам на слово верю… господин душегуб…лицензионный.

– Лицензированный, – важно поправил мужик, приосаниваясь.

– Простите, – мигом поправилась я, – Лицензированный.

Смотрю на мужика, а самой глаза, как у той мышки из анекдота. Все допрыгалась ты Элка. Прибьет сейчас тебя это чмо с лицензией и даже не подавится.

Пока я мучилась дилеммой бежать с криками «убивают» или прикинуться сразу мертвой, душегуб внимательно прошелся взглядом черных и мелких глазенок по чемодану и интеллигентно так поинтересовался:

– Тебя чего из дома, что ли выгнали?

И от этого вопроса так жалко мне себя стало, что слезы градом брызнули из глаз, и я позорно заревела. Душебуг, несколько обескураженный такой реакцией помялся, а потом выудил из за пазухи какой то грязный комок и протянул мне со словами:

– На, утри слезы. Ненавижу, когда бабы плачут.

Размазала слезы по щекам и покосилась на него. Комок оказался платком. Перевела взгляд на душегуба. Он казался таким расстроенным, что плакать сразу перехотелось.

– Спасибо, не надо, – как можно вежливее отказалась я, – Я уже все.

И для убедительности растянула губы в кривой улыбке.

– Ну, ладно, – пожал плечами душегуб и спрятал назад платок, – Так чего выгнали то?

– Муж разлюбил меня, – пожаловалась я, – Нашел себе какою то швабру двухметровую. Теперь она на моем белье сатиновом спать будет.

– Фи и, – скривился мой странный собеседник, – Нашла по кому слезы лить. Хочешь, отомщу за тебя?

Я чуть не икнула от испуга.

– З зачем?

– Отомщу так, что сам приползет на коленях и ножки целовать будет, – с самым серьезным видом заверил душегуб и, чуть наклонившись, шепотом поинтересовался, – Ты только скажи у него вторая или третья…ну чтоб я заранее как то подготовился…

И так маньячно блеснули его глаза, что из горла сам по себе вырвался вскрик:

– Не надо! Я сама потом отомщу.

Душегуб на глазах сник и стал очень похож на Карлсона, которому не обломилось торта. Даже жалко стало.

– Я к ней со всей душой. Отомстить хотел, а она… сама видите ли…

– Ладно ладно, – затараторила я, – Отомстим вместе, но потом. Завтра или послезавтра. Мне сначала где то устроиться нужно, а потом уже и мстить можно.