Пристает к берегу рядом с нами, здоровается, удивленно смотрит на полукапсулу.

    -  Сынок, никак вы, эта, ученые?

    -  Сейсмогеологи, дедушка, - подыгрываю я.

    -  Эта, значит, рвать будете?

    -  Никак нет. Только слушаем. Где-нибудь землетрясение обязательно будет, а нам больше и не надо.

    -  Эта хорошо, что рвать не будете. А надолго в наши края?

    -  Трудно сказать, отец. Как запишем хорошее землетрясение, так и снимемся. А когда оно будет - кто ж его знает.

    -  Если я тут грибков пособираю, вашим приборам помехи не будет?

    -  Собирайте, дедушка. Датчики вокруг острова на дне лежат. Здесь только мы живем.

    Старик тянет из лодки палку и корзинку. Не поверите - корзинка, хоть и из пластиковых полос, но вручную сделана. Такие самоделки только в дальнем космосе встретить можно, где каждый грамм на счету. Видимо, дед имел бурную молодость, своими глазами повидал сотни планет, посетил половину освоенных и не очень миров, если так тянется к старине. Не буду говорить ему, что я - космодесантник. Иначе начнутся воспоминания - до ночи. Любуюсь мотором. Старательно восстановленный музейный экземпляр. Самый настоящий ретро! И тут замечаю газету. БУМАЖНУЮ газету, небрежно придавленную якорем из двух кирпичей. Освобождаю и читаю. Газета конца ХХ века, чтоб мне лопнуть! 1998-й год. Раритет! Манускрипт! Инкунабула!

    Никто не обращается так с музейными экспонатами. Здесь что-то не так! Бумага! Бумага не пожелтела.

    Извилины с отчетливым щелчком занимают нужное положение, и я догадываюсь, что провалился в прошлое. Без малого, на два века. В «Хрониках» ведь написано, что на Земле - ХХ век. И Паола вела нас по отражению из книги ХХ-го века. А я не ввел поправку. Координаты задал, а время - нет.

    Через полчаса раздумий прихожу к выводу, что так даже лучше. Наука уже достаточно развита, зато я со своими экстра-способностями не попорчу жизнь родным и близким. А то у Тамары Георгиевны типун на языке вскочит, баба Фрося - и так змея змеей - ядовитые зубы отрастит.

    Марширую вокруг полукапсулы, оснащая ее аппаратурой дешифровки информации. Мог бы применить манипуляторы Логруса, только… воровство это. А так - вроде как сам сделал… Каналов информации здесь хватает. Есть даже выход через спутники в компьютерные сети. Гилву это не очень интересует, но Паола в восторге. Только половины не понимает и спрашивает меня. А откуда я знаю, как что называлось два века назад? Кирпич - он всегда кирпич. Самолетом раньше плуг назывался. Но - давно. До первого ероплана. А ламер - кто такой? И кто такой Новел? Который не тварь, а средство коммуникации. Компьютерные сети всегда отличались избытком жаргона.

    БРАЧНЫЕ ИГРЫ

    -  … я погашу свет, любимый. - Паола скатывается с постели и идет к выключателю. Я мог бы сделать это не вставая. Щелкает выключатель, осторожные шаги в темноте. Матрас пружинит под весом тела. Но это тело - не Паола. И ладошка, которая ласкает мою грудь - не Паолина. Милые мои хулиганки. Укладываю ее на обе лопатки и провожу кончиком пальца по шраму на шее.

    -  Думаешь, я не отличу в темноте одну от другой?

    -  Дурак ты, Повелитель. Мог бы сделать вид, что не заметил. Если не примешь ее жертву, знаешь, что будет? Обида на всю жизнь.

    И я принимаю жертву Паолы. Гилва верна себе - это больше похоже на схватку. Усталые, мы лежим рядом. Гилва вся зажата, и я долго не могу достучаться до ее души. Но, когда это удается, на меня изливается столько тоски и душевной боли, что хватило бы на десятерых.