– Десять минут до старта, господин Президент! – в очередной раз блеснул знанием обстановки министр. – Лодка вышла на глубину запуска…

Царьков и Гуляев переглянулись, сдерживая улыбки. В ракетных и космических войсках разделяют термины «запуск» и «пуск». Первый относится к космическим аппаратам, которые «запускают на орбиту» и оставляют там для выполнения целевой задачи. Но боевую ракету «пускают» в цель, после чего она прекращает свое существование. Профессионалы знают эти отличия и никогда не перепутают слова…

– А какая это глубина? – поинтересовался Глава государства, поднося бинокль к бесстрастному лицу.

Министр беспомощно обернулся. Он не только выглядел как штатский – он и был штатским.

– Тридцать метров, – негромко сказал Веренеев.

– Тридцать метров, – солидно продублировал Севрюгин.

Очевидно, этот диалог включил проигрыватель в голове рулевого.

«На что нам дети, на что нам фермы: земные радости не про нас, все, чем на свете живем теперь мы, – немного воздуха и приказ…» – замурлыкал про себя Галушко. У него было прекрасное настроение, и всякие мелочи, вроде каких-то испытаний не могли его испортить.

– Что ж, подождем десять минут, – кивнул Президент, опуская бинокль. – Хотя сейчас они тянутся как часы…

Все молчали.

– Так ведь? – спросил Президент.

– Так точно! – вырвалось у Веренеева, и он тут же осекся, поняв, что нарушил субординацию. Но начальники не возражали. Наоборот, Севрюгин согласно кивнул головой.

– Включить громкую связь! – приказал командир.

Вахтенный офицер щелкнул тумблером.

– «Москва», как слышите? – ожил динамик под потолком. – Контроль функционирования.

– «Грозный», слышу вас хорошо. Докладываю параметры, – отозвалась АПЛ. – Тангенс угла запуска шестнадцать, угол возвышения двенадцать, котангенс восемь, тоннель траектории…

Севрюгин со значением кивал, будто прекрасно разбирался во всех этих тангенсах и котангенсах.

– Насколько я понимаю, «Молния» морского базирования – это оружие для целой серии новых подводных ракетоносцев, – то ли спросил, то ли утвердительно сказал Президент.

– Так точно! – кивнул Севрюгин. – Как патроны к пистолету…

Конструкторы снова переглянулись.

– С ним хорошо говно есть, – шепнул Гуляев на ухо Царькову и хмыкнул. – Все время вперед забегает…

Тот едва заметно усмехнулся. Если пуск сорвется, в первую очередь достанется на орехи разработчикам, вот они и отвлекались как могли.

«Мы вышли в море служить народу, но нету что-то вокруг людей, подводная лодка уходит в воду – ищи ее неизвестно где…» – мурлыкал себе под нос Галушко.

Волна крепко ударила в борт крейсера, брызги окатили толпящихся на носу референтов, помощников, журналистов и прочую малозначительную братию. Огромный корабль содрогнулся, как бы признавая, что даже самое мощное творение человеческих рук не может противостоять стихии. Но командир «Ивана Грозного» расценил это иначе.

– Меняем курс и стопорим машины, – пояснил он. – Наблюдать будем с этого рубежа.

– Отсчет пуска! – звучит следующая команда.

– Есть отсчет пуска! Десять… Девять… Восемь… Семь… Шесть…

«Здесь трудно жирным, здесь тощим проще, здесь даже в зиму стоит жара, и нету поля, и нету рощи, и нет ни вечера, ни утра…»

– Пять… Четыре… Три…

Президент снова приложил к глазам бинокль.