Уже в юности Лея в племени считалась опытным магом-терроискусником. Ей было только двадцать, когда Трент, отец хохотушки Жели, супруги Правителя, тренируя молодых бойцов стрельбе из арбалета, увидел вылепленную в камне сеть оборонных площадок, расположенных на подходах к Заслону. Восхищенно обведя взглядом защищенные горной породой места для обстрела вражеских войск, он медленно прошел вдоль, восхищенно качая головой и расхваливая умения молоденькой Леи. Потом остановился и громко сообщил ученикам, что такого терроискусника, как Лея, Эмилер еще не видывал.

Да, камень словно оживал в ее руках. И не только камень! Среди голых горных скал она могла сотворить прекрасный уголок с поляной, дикими фруктовыми деревьями, вырастить на камнях эдельвейсы и даже выпустить на волю подгорный ручеек. Но никому в племени эти умения были неинтересны! Их народу требовалось одно — боевая магия и новые солдаты для тысячелетней войны с вечными врагами, лэрами! Правитель последнюю тысячу с лишним лет вел их в бой против ненавистных врагов. Он и распоряжался абсолютно всеми аспектами жизни малочисленного племени эмирими.

Налетевший прохладный ветер взметнул белые волосы командира и обдал ее бодрящим ароматом приближающегося времени Льда. Вчера у Леи с Правителем вышел крупный разговор. Девушка, вспоминая ту беседу в подробностях, скривилась как от боли, руки в гневе сжали эфес клинка. От невеселых воспоминаний ее отвлек один из бойцов, свернувший к дому, где жил вдвоем с вырастившим его дедом:

— Лея, удачи на охоте! — сочувственно произнес молодой Лимст, у порога отстегнув ножны от пояса. Им всем предстоял короткий отдых, а командир так и будет на посту! Вздохнув, он покачал головой, провожая взглядом невысокую фигурку командира в сером меховом комбинезоне с капюшоном.

Лея, молча улыбнулась Лимсту и, махнув рукой, показала, что ему не стоит волноваться. Усталые бойцы, ощущая себя без вины виноватыми, от души сочувствуя командиру, быстро попрощались и разошлись по домам.

Она с незаметной улыбкой смотрела им вслед. Нет, Лея не завидовала тому, что их ждет отдых, а ее работа. После гибели отца она больше всего боялась покоя и тишины, которая казалась ей слишком громкой особенно в выпадавшие между дежурствами редкие дни отдыха.

Подумав об ежедневных обязанностях, Лея вновь с горечью вспомнила о том, что потребовал от нее Правитель! Стиснув зубы, Лея в голос застонала, качая головой. Он теперь житья ей не даст, пока не добьется своего!

Перед глазами вновь появилась вчерашняя беседа, словно навязчивый кошмар наяву.

Лея помнила свою тоску, когда склонив голову, стояла посреди Судебного зала перед вечно молодым, черноволосым эмиримом.

Правитель измерил ее жестким взглядом. Он властно положил руки на подлокотники украшенного резьбой трона, продолжая отчитывать ее словно младенца. Хотя даже случайно попавшему сюда стало бы ясно, что это просто показательное выступление.

Но в зале никого кроме них не было. Это искренне радовало Лею — свидетелей ее позора не будет! Она не особенно вслушивалась в велеречивые разливы словес Правителя, но зато внимательно рассматривала древний трон из темного дерева, пока Махуд пафосно вещал о ее несознательности.

Да, трон, в отличие от правителя, стоил ее внимания. Замечательная вещь, наследие великих предков. Его подножье украшено массивными спиралями, но больше всего бросались в глаза подлокотники, сделанные в виде голов синих кошек с открытой пастью. Сейчас этого не видно, все закрыто спиной Махуда, но как помнила Лея спинка украшена резным панелями, изображающими Светлых Древних с дарами для их мира. На верхушке спинки были изображены резные фигуры летящих над горами туранов, и кончалась она двумя массивными шишками по бокам. Сквозь мысли о мастерстве древних плотников, пробился голос Правителя:

— …Лея, уважая волю твоего отца, я не настаивал на «этом», потакая твоей девичьей прихоти, но за сотню лет ты так и не выполнила свой долг! — Суровый глас Правителя, гасился теплом высоких светлых древесных стен Судебного зала, оставаясь для них чем-то инородным.