Должно быть, поэтому все Машины детские затеи, повергавшие в трепет родных и близких, а если повезет – то и дальних, рождались в чулане отеческого дома, в компании блуждающего кота Ивана, который собеседником был неважным, но зато слушателем преотменнейшим.

Маша на скорую руку организовала личное замкнутое пространство. Растолкала по углам два кресла и столик, стащила с дивана покрывало и бросила на пол, где и устроилась в позе лотоса. Поднесла указательные пальцы обеих рук к кончику носа и тихонько, на одной ноте, запела одну из своих настроечных мантр:

– Я самая у-у-умная… У меня все полу-у-учится…

Добавить, что ко всему она еще и самая красивая, Маша, разумеется, не упустила.

За этим занятием ее и застал оператор Витя Гуляев, который предварительно трижды постучался, а потом, обеспокоившись, вторгся в каюту без приглашения.

– Маша, с тобой все хорошо? – спросил он деликатно.

– Все прекра-а-асно… – прогнусавила Маша в зажатый нос. – Все замеча-а-ательно…

Она встряхнула черными локонами, как лошадка гривой, распутала конечности и села поудобнее.

– Хорошо, что ты пришел, – энергично сказала Маша. – Мне нужен кто-то, кто будет слушать и подавать осмысленные реплики. Я бы обратилась за помощью к коллегам, но все они, как это и случается в минуты острой необходимости, окажутся либо вне досягаемости, либо заняты по уши своими проблемами. Если ты еще и проявишь способности к конструктивной критике, я тебя расцелую.

Гуляеву такая перспектива сразу пришлась по душе. Машин поцелуй – об этом он мог только мечтать! Он приосанился и угнездился в ближайшем кресле в позе ценителя и эрудита. Впрочем, первый его вопрос оказался не самым удачным:

– А ты успеешь?

– Конечно, – сказала Маша уверенно. – Не могу не успеть. И больше не спрашивай о глупостях, а то выгоню.

Не поднимаясь, она сжала кулак и тут же разомкнула. С ладошки сорвался и повис в воздухе налитый призрачной синевой шар. Очень быстро он вырос до размеров детского мячика. Маша нарисовала пальцем на его поверхности кружок, который тотчас же окрасился в стальной цвет. Подула на шар, и тот отплыл на середину помещения, где и завис без движения.

– Планета Марга, – объявила Маша. – А на ней станция «Марга-Сократ». Девяносто две тонны, площадь четыре гектара. Так, кажется. Она исчезла без следа. Ни взрыва, ни катаклизма. Как такое может произойти?

Гуляев закрыл рот, мысленно приказал себе ничему не удивляться, но все же не выдержал:

– Что это такое?

– Фантоматика, – небрежно сказала Маша. – Материализованные иллюзии. Нас такому специально учат. Не на стенке же мне прикажешь рисовать!

– Если это ТВОИ иллюзии, почему я их вижу?

– Потому что ты включен в мою систему визуализации образов, – непринужденно пояснила Маша. – Временно, не беспокойся.

– Спасибо, тронут, – проворчал Гуляев. – А за мной потом не будут гоняться оранжевые бегемоты?

– Что стало причиной исчезновения станции? – продолжала Маша, не придавая значения его сетованиям. – Например, чудо. Но мы материалисты, в чудеса не верим, а принцип сохранения массы, хотя бы в общем виде, никто не отменял.

– Откуда нам знать, что там творится на самом деле? – возразил Витя. – Может быть, там дымящиеся обломки раскиданы на полпланеты.

– Может быть, – кивнула Маша.