До двенадцати тридцати я не достиг своей цели.

Улица была темной, хоть глаз коли. Она лежала черной ночной полосой между зданиями, темная, прямая и тихая. На улице не было ни души. Я бросил взгляд вдоль улицы, потом на секунду прислонился к стене, словно пьяный, пытающийся прояснить свои мысли, а потом побрел по тротуару, шатаясь и время от времени спотыкаясь. Я миновал проход между домами и тут же остановился, прислонившись к стене в надежде разглядеть что-нибудь в темном проеме. Но ровным счетом ничего не увидел.

Я снова пошел вперед, опять споткнулся, упал, потом поднялся на ноги, рыгнул и буркнул: “Черт побери!” – как пьяный, бранящийся на весь мир без разбору. Изображать пьяного мне было не слишком трудно, я уже вжился в эту роль.

Я миновал второй проход между домами и за мгновение до того, как получил удар обрубком железной трубы по затылку, заметил тень, змеящуюся за кирпичной стеной. Я ждал этого удара в течение трех недель, поэтому сумел немного отклониться, да к тому же мои густые волосы немного ослабили удар, но довольно незначительно. Боль волной разошлась у меня в голове и изверглась наружу в виде желтой вспышки. Однако она закончилась еще до того, как я упал на тротуар, и моя голова была уже ясной, поскольку я ждал, что убийца Фарво повторит удар на бис.

Я лежал словно мертвец. Тут из прохода между домами послышались шаги, я почувствовал, как меня подхватили под руки, а потом высокий голос произнес: “Попался, алкаш!” – и превратился в довольный смех, в смех почти истерического экстаза.

Мои каблуки скребли по асфальту, я напрягся в ожидании последующих действий в полной готовности. Руки, тащившие меня, ослабили хватку, я ударился спиной о бетон, и тут ботинок со всего размаха ударил меня. Удар пришелся мне в плечо, было очень больно, но даже тогда я не выдал себя. Последовал еще один удар, и я попытался откатиться, поджидая удобного момента и прислушиваясь к тишине.

– Я его беру! – сказал другой голос, более низкий. В точности, как рассказывал мне Диего. Но я мог бы поклясться, что этот голос был совершенно не похож на первый. И тогда из темноты раздался третий голос: “Ну давай же! Давай!” – и я решил, что шайка в полном составе, поэтому приступил к действиям.

Тот, кто сказал: “Я его беру”, хотел оседлать меня, приготовившись орудовать кулаками, как тогда с Диего и Фарво, вместе с остальными парнями. Я не стал ждать, когда он это сделает, но и не стал тратить на него слишком много времени. Я резко распрямил ногу и ударил ботинком. Понял, что моя подошва пришлась ему точно в пах. Я был уверен, что расплющил ему мошонку. Он издал изумленный вопль, который постепенно перешел в стон острой боли. Он рухнул на тротуар, согнувшись пополам, а я тем временем поднялся на ноги и сказал:

– Привет, ребята!

Я недооценил их число. Их оказалось четверо, а четверо – это несколько больше, чем я ожидал. Тот, который сказал: “Я его беру”, катался по земле, не в состоянии опять влезть в драку, но остальные трое были очень даже в состоянии, и двое из них уже преградили проход между домами, а третий – высокий крупный парень – встал напротив меня у противоположной стены.

– Развлекаетесь понемногу, мальчики? – осведомился я. Им было не больше восемнадцати или девятнадцати лет. Хорошо развитые физически парни, и от жары на их мускулистых телах в спортивных майках выступил пот.

– Он не пьяный, – сказал один из парней, загораживающих проход между домами.

– Совсем не пьяный, – подтвердил я. – И это испортило вам всю обедню?

– Пошли отсюда, Майк, – сказал другой парень, стоящий в проходе.

Тот, что стоял напротив меня, не отводил от меня взгляда.

– Заткнитесь! – бросил он парням.