С небольшим запозданием фрегат прибыл в Портсмут-Харбор, Фёдора Паскевича на его борту не оказалось. Русские пробились к капитану, который без особого желания сообщил о переданном перед отплытием конверте с приказом зайти на обратном пути в Плимут, где и вручил мидшипмена заботам ожидавшего там офицера Королевского флота. Разумеется, никаких его следов Строганов и Паскевич найти не смогли, хоть и выехали в тот порт, не теряя ни минуты.

— И так, Иван Фёдорович, есть две новости — хорошая и плохая, — заявил граф, передавая прислуге из местного трактира объёмистый кофр со своими вещами. Саквояжи с оружием и фоноскопическим аппаратом он не доверял никому. — Ваш сын вернулся из рейса живой и невредимый. А противник сделал следующий ход, о чём ему придётся пожалеть.

— Что вы собрались предпринять? — с тревогой и дрожью в голосе спросил князь.

— Успокойтесь. Вы замечательно командовали армиями и корпусами, не дрогнув посылали на верную смерть полки и обрекали на гибель тысячи врагов. Но за себя по-настоящему воевать не способны, как я убедился, не в состоянии принять взвешенное решение касательно спасения сына из беды. Чувства застят вам разум. Поэтому немедленно садитесь на ближайший каботажный пароход и отправляйтесь в Кале. Как только понадобится ваше присутствие, немедленно извещу. Там есть офис компании «Скоттиш стимшипс», на его адрес и отправлю.

— Не уговаривайте, граф! Вы натворите дел, я чувствую. Расплачиваться будет мой мальчик. Поэтому — остаюсь.

— Ни в коем случае, — единственный глаз Строганова сверкнул, лицо выразило непреклонную твёрдость. — Я не отступлю от намеченных планов. Они таковы, что вам непременно нужно твёрдое alibi.

Князь ухватил его за лацканы сюртука.

— Если с моим Федей… Если с моим мальчиком хоть что-то случится, вы не представляете, что я с вами…

— Оставьте гнев для братьев Кунардов, — граф с усилием сбросил руки Паскевича со своего костюма.

— У них понятные причины… Бизнес! А вы, Александр Павлович? Что вами движет?

Лицо его потемнело, даже обожжённая часть.

— Уж только не желание помочь человеку, который делит ложе с моей законной супругой.

Паскевича дёрнуло как от удара.

— Но она связана с вами, — неумолимо продолжил его визави. — И вместе с моим сыном в опасности, если не удастся укоротить англичан. Поэтому в моих интересах спасти Фёдора и заставить их забыть о мысли что-то отобрать у нас подлостью или силой. Уезжайте.

Граф шагнул к трактиру.

— Едем или ваши вещи тоже выгрузить, мистер? — лениво спросил кэбмен.

— В порт! — решился Паскевич.

В последней трети июня, когда даже в Англии, обиженном на погоду уголке земного шара, становится достаточно уютно, сэр Вильям Кунард покинул роскошную виллу Гринхилл и покатил по Гроув-Хилл-роуд на север, намереваясь к десяти успеть в Сити. Благостная атмосфера раннего утра, редкие встречные кареты, оживляющие довольно пустынную в этот час дорогу, мерное покачивание экипажа на рессорном ходу настроили на лирический лад. Бизнесмен позволил себе расслабиться, полагая, что до офиса он успеет вернуть деловую собранность. Тем более нет поводов для беспокойства. Дела компании идут как никогда прекрасно, паровые суда успешно вытесняют парусники, а не за горами бонус — согласие упрямого фельдмаршала Паскевича на сотрудничество. Зная, что сын надёжно укрыт, баронет не сомневался в положительном ответе отца. Нужно только немного обождать. Он ехал, хрустящий и сияющий как новая банкнота достоинством в один фунт, уверенный, что может всё купить и продать в этом лучшем месте на Земле.

Деловые качества вдруг понадобились пароходному магнату гораздо раньше приезда в Сити.