— Где выход, отец?

— В ту сторону, сын мой!

— Поезжайте, я следом за вами… откроете ворота и там подождете нас…

Шевалье, бедняк без гроша в кармане, давал распоряжения, а Франсуа де Монморанси, маршал Франции, его слушался. И обоим это казалось вполне естественным!..

Карета проехала через сад, маршал уже распахнул ворота. Шевалье же бросился обратно в парадный зал.

Во дворе опять гремели выстрелы. Данвиль возвратился штурмовать дворец!

— Отец! Отец! Где вы! — закричал Жан.

В ту самую минуту, когда шевалье собирался вбежать в зал, чтобы выйти на передний двор, раздался громовой взрыв, который на секунду даже заглушил звон колоколов и стоны умирающих. Высоко в небо взметнулось алое пламя, потом огонь сник и пылающая завеса опустилась. Дворец Монморанси закачался, стены треснули и рухнули, словно от гигантского землетрясения.

Взрывная волна заставила шевалье попятиться и отступить шагов на десять. Но он не упал! Он хотел во что бы то ни стало удержаться на ногах! Шевалье уцелел чудом!

На него обрушился град обожженных взрывом камней. Шевалье изо всех сил старался выстоять в этом урагане. Развалины дворца пылали, но Жан увидел проход между обгоревшими столбами, рухнувшими балками и раскаленными обломками стен. Он ринулся в проход! Зажженный взрывом пожар пожирал остатки дворца Монморанси…

— Отец! Отец! Где вы! — кричал Жан. Так что же случилось со старым солдатом?..

Как мы помним, пока шевалье и маршал де Монморанси выносили женщин в сад, Пардальян-старший двинулся во двор. Как ни странно, к нему вернулось обычное спокойствие. Он столько видел сегодня ужасов и смертей, но в данный момент почему-то одна мысль крутилась у него в голове.

— И что это меня так тревожит? — ворчал старый вояка. — Надо наконец разобраться с этой бумагой!

О чем шла речь? О том самом листке бумаги, который Пардальян вытащил у Бема. Он уже три или четыре раза собирался его прочесть, но все что-то мешало. В конце концов старик не выдержал. Он вынул на ходу бумагу из кармана и прочел:

«Пропуск, действительный для проезда через любые ворота Парижа с 23 августа в течение трех дней. — Пропустить подателя сего и сопровождающих его лиц. — Служба короля».

Подписано: Карл, король. В углу документа краснела королевская печать.

Пардальян-старший облегченно вздохнул: наконец-то он выяснил, в чем дело.

Старый солдат вышел на парадную лестницу, где Монморанси героически отражал наступление наемников Данвиля. Он не обращал внимания на рейтаров, которые уже заглядывали во двор. Пардальян решительно направился к повозке с порохом, брошенной молодцами Данвиля посреди двора. В повозке было двадцать бочонков с порохом. Старик принялся спокойно выгружать их.

Прогремел выстрел из аркебузы, но рейтар промазал, а Пардальян-старший проворчал:

— И как это я раньше не прочел бумагу. Теперь бы ее надо передать шевалье.

Он спокойно продолжал работу, относя бочонки в парадный зал по одному. А солдат за воротами становилось все больше, правда, они пока не решались войти во двор.

Пардальян-старший перенес уже шестнадцатый бочонок. Он обливался потом, руки его были расцарапаны, ногти сломаны. Бледное от нечеловеческих усилий лицо перемазано порохом. Старик как раз вернулся во двор за семнадцатым бочонком и увидел, что штурм начался.

По приказу Данвиля рейтары ворвались во двор и ринулись к парадной лестнице.

— Смерть! Смерть Монморанси! — ревел Данвиль, подгоняя своих вояк.

— Еще четыре бочонка осталось! — с досадой констатировал Пардальян. — Ничего я и с шестнадцатью управлюсь! Прощай же, Лоиза, Лоизон, Лоизетта!

Он вытащил из-за пояса пистолет и в тот момент, когда разъяренные солдаты ворвались в парадный зал, прошептал:

— Ну, мои барашки, сейчас я вам устрою! Не видать вам ни шевалье, ни Лоизы!

И он пальнул из пистолета по бочкам с порохом.