Среди вечерних посетителей преобладали женщины. Общество развлекалось внизу, в зале, который хозяйка Като громко именовала «большим залом». Скажем прямо, Като любила преувеличения и гиперболы. «Большой зал» был довольно тесен: всего пять столиков, за каждым разношерстная и малопочтенная публика — пьяницы, воришки, продажные женщины. Обычная ночная клиентура Като состояла из людей, по которым явно плакала тюрьма или виселица.

Днем же кабачок «Два говорящих мертвеца» имел вполне пристойный вид, сюда заходили окрестные горожане, солдаты, ремесленники. Ночью заведение превращалось в настоящую малину. У Като не хватало смелости отказывать в гостеприимстве своим старым друзьям. И так уж сложилось, что днем в «большом зале» было вполне спокойно, зато к вечеру он выглядел как нора, в которой отсиживались преступники да ожидали клиентов проститутки.

Толстуха Като в этот поздний час расположилась за столом в маленькой комнате, смежной с залом. Она беседовала с двумя женщинами. Эти посетительницы появились в кабачке часов в десять, и, поскольку их визит будет иметь весьма важные последствия для развития нашего повествования, прислушаемся к их разговору. Едва они вошли в зал, как Като вышла им навстречу:

— Явились, красавицы… Что-то вас целый месяц не было видно. Уж, конечно, пришли с какой-нибудь просьбой…

— Твоя правда, Като, — откликнулась одна из женщин. — Хотели просить тебя об одолжении.

— Дело важное, — добавила вторая.

— Хорошо, зайдем побеседуем, — и Като препроводила гостей в комнатку рядом с залом.

Гостьи расселись за столом, а Като, обслужив нескольких посетителей, принесла бутыль старого вина и кое-какую закуску и устроилась поболтать со своими любимицами. Руссотта, что была посмелей, начала разговор, а Пакетта подталкивала подругу локтем в бок.

— Дело в том, что нас с Пакеттой пригласили на праздник.

— А когда праздник?

— В воскресенье, есть еще время приготовиться, может, ты нам поможешь?

— А что вы хотите, подружки? Какие-нибудь побрякушки или пояс?

— Да нет, Като, мы хотим одеться как порядочные женщины, скажем, как богатые горожанки. Там на празднике будут люди приличные — судьи, священники, понимаешь?.. Мы с Пакеттой все свои платья перетрясли, для нашего ремесла эти наряды годятся, сама знаешь, нам лишь бы вырез побольше, да тряпка поярче, а вот на такой праздник в них не пойдешь… Слушай, Като, помоги нам одеться прилично к воскресенью или лучше к субботнему вечеру…

Като всплеснула руками:

— Да куда ж это вы собрались? Что за праздник такой в компании судей и священников? Чем вам ваши платья не нравятся? В них вы, как куколки… На свадьбу вы что ли собрались, или на фейерверк?

— Нет, Като, — смущенно ответила Пакетта, — нас пригласили присутствовать при допросе…

Като прямо остолбенела, не поверив своим ушам. Потом достойная кабатчица возмутилась:

— Да куда ж это годится! Чем там любоваться? Будут мучить какого-то бедолагу, он будет кричать… Я один раз видела колесование: до сих пор, как вспомню, дрожь пробирает.

— Мне идти и не хочется, — сказала Руссотта-Рыжая, — но Пакетте охота посмотреть. А потом, отказаться мы не можем: господин де Монлюк платит хорошо, но все его прихоти надо выполнять.

— Так вас господин де Монлюк пригласил посмотреть пытки? Комендант тюрьмы Тампль?

— Он самый. Персона важная…

— И куда он вас поведет?

— Да прямо в Тампль. Нас спрячут в маленькой комнатке, рядом с залом, где пытают.