— А пущай, — согласился Стоеросов. — От нее пищеварение портится.

Обедать сели в горнице, поскольку жара становилась нешуточной, да и насекомых хватало. Не хватало кондиционера.

К столу были поданы клубни картофеля, сваренные в собственной кожуре, сушеный хлеб с забытым названием «сухари», крупные ломти вареного, а потом подрумяненного прямо на открытом огне мяса. Суровую мужскую трапезу несколько скрашивала гроздь мелких и зеленоватых местных бананов, играющая роль десерта. Малое количество блюд компенсировалось соответствующим количеством пищи.

— Это что, мясо животного? — ужаснулась Маша.

— Аккурат утречком добыл, — кивнул Стоеросов. — Совершенно свежее.

Маша заглянула в его спокойные светлые, будто выцветшие глаза, и не удержалась от вопроса:

— Вы в самом деле пират, Свиристел Павлович?

Стоеросов сокрушенно вздохнул.

— Не так чтобы очень, но немножко было. По молодости, да по дури. Только это все в прошлом, сейчас я на службе у курфюрста, патент даже есть. Он у меня в скампавее лежит. Потом покажу, ладно?

— О, конечно. Обед ждать не может. Якоб, пахнет от стола восхитительно.

Ван Вервен благосклонно кивнул. Наклонившись, пошарил под столом и извлек кувшин. Там был местный алкогольный напиток, названия которого Маша не запомнила. Мужчины выпили и зажмурились. Маша удивилась тому, что Рональд не стал закусывать. Видимо, было нужно по каким-то соображениям.

— Ох, — сказал пират Стоеросов. — Такое делать не могу. Вот в двух умениях Ронни меня превзошел.

— А второе какое? — полюбопытничала Маша.

— Да побил он меня.

— Как — побил?

— Джеймсовна! Можешь не верить — голыми руками. Сначала спас, а потом побил. Наш человек! Врут все про небесников, теперь я точно знаю.

— Боже, — с изумлением сказала Маша. — Ронни, это правда? Ты дрался?

— Тайны начинают открываться, — пропел Якоб.

— Джеймсовна, не серчай, — вступился Стоеросов. — Вишь ли, сгоряча хотел я тех матросиков имперских… А они же подневольные. Ну, в общем, правильно меня тогда поколотили. Здоров же твой Юсиевич драться, ей-бо! — с уважением сообщил Стоеросов. — Случалось, и раньше меня побивали, если эдак втроем, скажем, наваливались. А в одиночку, да так быстро — не, такого не бывало, вот те крест! Я, если хочешь знать, есть первейший в Муроме кулачный боец. Дьяк там один похвалялся, так ты не верь, врут все. Да и помер уже.

— Слушайте, — сказал Рональд, — пойдемте купаться. Жарко.

— Только не в реке, — сказал Стоеросов. — Крокодюки повылазили.

— Давайте в море, — предложил Ван Вервен.

— Под скалой?

— Ну да, в заливе. Там ихтиозаврам тесно.

— Идет, — сказал Рональд. — Маша, в спальне есть полотно, из него можно какое-нибудь бикини сделать. Мы подождем.

Маша поняла, что на Терранисе не принято купаться в обнаженном виде. Не полагается командиру звездолета.

Скала, о которой говорил Стоеросов, нависала над небольшим заливчиком. Со стороны моря он был отгорожен отмелью и рядом рифов, через которые с шумом переливались волны.

— Крупные хищники сюда пробраться не могут, — пояснил Ван Вервен. — Ну, я пошел.

Оттолкнувшись, он ласточкой сорвался вниз. За ним, страшно раскорячась, обвалился Свиристел. Рональд обнял Машу за плечи.

— Красиво здесь, правда? Посмотри вокруг.