Она только хвостом дёрнула. Эрагон не стал ждать, когда она соизволит заговорить, и сменил тему:

«Понимаешь, все в нашей жизни теперь действительно будет иначе! Хотя порой мне кажется, что новый день способен принести лишь горе, печаль и новые кровопролития».

«Все не так плохо, — возразила Сапфира. — Мы одержали великую победу. Её следует праздновать, а не оплакивать».

«Вот только любая радость гаснет, стоит столкнуться с подобной мышиной вознёй!»

Сапфира сердито фыркнула. Тонкий язык пламени метнулся, осветив её ноздри и осыпав плечо Эрагона искрами. Он так и взвился, прикусив язык, чтобы удержать рвущиеся изо рта проклятия.

«Тихо, тихо», — сказала Сапфира, качая головой и стараясь развеять поваливший от одежды дым.

«Ничего себе „тихо“! Ты же мне чуть бок не поджарила!»

«Я сама не ожидала. Я все время забываю, что пламя может вырваться непроизвольно. Представь себе, что каждый раз, стоит тебе шевельнуть рукой, в землю ударяет молния. И так легко, сделав лишь одно неосторожное движение, что‑нибудь уничтожить».

«Ну да… наверное… Ты уж прости, что я так рассердился. Больно все‑таки».

Сапфира подмигнула ему, слегка прищёлкнув жёстким шипастым веком.

«Ничего. И ты меня извини, я ведь не хотела. Мне просто стало смешно: ведь даже Насуада не сможет заставить нас что‑либо сделать».

«Но ведь я поклялся, я дал ей слово Всадника!»

«Возможно. Но если мне придётся это слово нарушить во имя твоей же безопасности, я колебаться не стану. И бремя вины перед Насуадой вынесу легко. Я неразрывно связана с тобой, и только поэтому твоя клятва верности Насуаде затрагивает и мою честь, но сама я этой клятвой не связана. Если придётся, я тебя даже выкраду. Тогда уж точно никто не поставит тебе в вину нарушение данного слова!»

«Нет уж, Сапфира, до этого дело доводить не стоит. Если мы начнём пользоваться подобными уловками, то Насуада запросто власть потеряет, а вардены утратят своё единство».

Наконец Сапфира остановилась и распахнула резные двери библиотеки Тронжхайма. Огромное помещение казалось совершенно пустым, хотя за аккуратными шкафами и изящными колоннами запросто мог бы скрыться целый отряд. Из светильников лился мягкий свет; всюду виднелись корешки книг и свитки; в уютных нишах стояли мраморные столы и удобные кресла.

Сапфира, извиваясь всем телом, ловко пробиралась между шкафами и стеллажами, ведя его к одной из таких ниш. Там сидела Арья. Эрагон остановился, глядя на неё. Он никогда ещё не видел её в таком возбуждении, хотя это и проявлялось, пожалуй, лишь в некоторой скованности движений и в том, как судорожно сжимала её рука рукоять меча с изящным перекрестьем гарды.

Эрагон присел у стола напротив неё. Сапфира устроилась между ними, не сводя с обоих проницательного взгляда.

— Что же ты натворил?! — В голосе Арьи звучала неожиданная враждебность.

— А что такого?

Она резко вскинула голову.

— Что ты пообещал варденам? Что ты натворил? Эрагон был потрясён; он видел, что Арья вот‑вот потеряет контроль над собой. Ему даже стало немного не по себе.

— Мы сделали то единственное, что могли сделать в подобной ситуации, — сказал он, стараясь держать себя в руках. — Я не слишком хорошо знаком с обычаями эльфов и готов принести свои извинения, если мы чем‑то тебя расстроили. Но сердиться на нас у тебя нет причин.

— Глупец! Что ты знаешь обо мне? Я провела здесь семьдесят лет в качестве посланницы нашей королевы. Пятнадцать лет из этих семидесяти я охраняла яйцо Сапфиры, носила его то к варденам, то к эльфам. За эти годы я столько сил положила на то, чтобы у варденов были мудрые и сильные вожди, способные противостоять Гальбаториксу и уважать желания тех, кто им помогает.