|
— Юн, да, — сказала Шванги. — Полагаю, что пока ты пробудишь в нем только ответную привязанность ребенка на материнскую любовь. Позже… — Шванги пожала плечами. Лусилла ничем не проявила своих чувств. Бене Джессерит повинуется. «Я — Геноносительница. Значит…» Распоряжения Таразы и специальная подготовка Лусиллы определили особый курс, которым все должно пойти. Лусилла сказала Шванги: — Есть кто-то, похожая на меня, как две капли воды, говорящая моим голосом. Я — ее зеркальное отражение. Могу я спросить, кто это? — Нет. Лусилла опять промолчала. Она и не ожидала откровенности, но не раз отмечалось ее потрясающее сходство с главой Отдела Безопасности Преподобной Матерью Дарви Одраде. «Юная Одраде». Лусилла не раз слышала эти слова. И Лусилла, и Одраде происходили, конечно, от линии Атридесов с сильным генным влиянием потомков Сионы. Рыбословши не имели монополии на эти гены! Но Иные Памяти Преподобной Матери, несмотря на их жесткую избирательность и ограниченность предками только с женской стороны, давали важные ключики к пониманию широкого размаха проекта гхолы. Лусилла, опиравшаяся на жизненный опыт обитавшей в ней Джессики, жившей пять тысяч лет тому назад и появившейся в результате генетических манипуляций Ордена, испытывала глубокое чувство страха, исходящее от этой жизни-памяти. Знакомая модель и исходящее от нее такое, напряженное ощущение рока вынудили Лусиллу автоматически начать произносить литанию против страха, которую она выучила еще при первом посвящении в Обряды Ордена: «Я не должна бояться. Страх — это убийца разума. Страх — это маленькая смерть, несущая полное уничтожение. Я должна встретить мой страх лицом к лицу. Я должна позволить ему пройти через меня и сквозь меня. И когда он пройдет и останется позади, я обращу внутренний взгляд, чтобы увидеть его тропу. Когда страх уйдет, не будет ничего. Только я сама останусь». К Лусилле вернулось спокойствие. Шванги подметила, что что-то с Лусиллой происходит и позволила своей настороженности немного ослабеть. Лусилла — не тупица, не «особая» Преподобная Мать, не титулованная пустышка, которая едва может работать так, чтобы не ставить постоянно Орден в неловкое положение. Лусилла — настоящая, и некоторые реакции нельзя от нее скрыть, даже реакции другой Преподобной Матери. Очень хорошо, пусть она узнает полный размах оппозиции этому «опасному» проекту! — По-моему, гхола не доживет до того, чтобы увидеть Ракис, — сказала Шванги. Лусилла пропустила это мимо ушей. — Расскажи мне о его друзьях, — сказала она. — У него нет друзей, только учителя. — Когда я с ними встречусь? — она задержала взгляд на противоположной стороне галереи, где Патрин небрежно облокотился на низкую балюстраду, тяжелый лазерный пистолет наготове. Лусилла внезапно поняла, что Патрин наблюдает за ней. У Патрина — приказ башара! Шванги наверняка видит и понимает. «Мы охраняем его!» — Я так понимаю, тебе особенно хочется увидеться именно с Майлзом Тегом, — сказала Шванги. — Среди прочих. — Не хочешь ли сперва войти в контакт с гхолой? — Я уже вошла с ним в контакт, — Лусилла кивнула на внутренний двор, где ребенок опять стоял неподвижно и глядел на нее. — Он из задумчивых. — Об остальных гхолах я знаю только по докладам, — сказала Шванги, — но, подозреваю, этот — наиболее задумчивый из всей серии. Лусилла подавила непроизвольную дрожь, так яростно ее подмывало открыто восстать против отношения и слов Шванги. Ни единого намека, что мальчик внизу — такой же, как и все. Пока Лусилла размышляла над этим, облака затмили солнце, как часто бывало в этот час. Над стенами Оплота задул холодный ветер, закруживший вихрями по внутреннему двору. |
