— Алена! Прекрати! Я сейчас лопну со смеху! — мадам не могла остановиться, ее смех становился все заливистей. — Вот! И Хьюго уже на нас косится! В какое положение ты меня ставишь? А ну, прекрати немедленно!

Мадам Вольф помахала себе дорожной картой — даже при наличии навигатора и телефона последней модели, мадам любила изучать обычные, бумажные карты — эта привычка осталась у нее со времен молодости, и женщина не видела необходимости от нее избавляться.

— Лучше посмотри, какая чудесная погода сегодня! За те несколько недель, что мы находимся в этой стране, это первый такой денек! Смотри, какое синее небо над нами и почти ни облачка на нем! Какие чудесные зеленые поля и сногсшибательные ароматы цветов и новой жизни, которая пришла к нам с наступлением лета. Какие просторы, Алена! Ты только посмотри!

— Какие просторы? — проворчала помощница. — Я эти просторы с самого детства видела, нет в них ничего хорошего, если тебе есть нечего или жить негде. Мне больше нравилось во Франции. А если бы вы, мадам, не совали свой нос, куда не надо, мы бы были там и по сей день.

— Ты не умеешь наслаждаться жизнью, моя милая! Тебе надо расслабиться. Вот, обрати внимание, даже собаки получают удовольствие от окружающего мира.

— И собаки эти не ваши, мадам. Шпица вы нагло украли у бедной Беллы, дочери вашей близкой подруги.

— Не украла, глупости говоришь. Кикки сама выбрала меня. Белла ее привезла лично, потому что собачка выбрала себе новую хозяйку. Просто со мной интересно, Алена. Вот и все.

— Просто, мадам, вы вечно попадаете в неприятности, вот и все.

— А все животные любят приключения. Полковник!

Мадам помахала ручкой Хольму, закончившему возиться с колесом и тоже направившемуся к ним.

— Полковник, как у вас дела? — спросила француженка, просияв при его приближении.

— Поломка устранена, — несколько хмуро сообщил бывший полицейский. — Мы можем отправляться прямо сейчас. Осталось около трех километров, и мы будем на месте.

— О! Ну зачем же так спешить? Давайте выпьем кофе! Здесь так романтично, потрясающая природа вокруг, почему бы неспешно не насладиться ею и… обществом друг друга.

— Ну раз так, — ответил полковник, тоже опускаясь на скамейку у стола напротив женщин. — То я выпил бы кофе. С утра ни росинки во рту. Не люблю, знаете ли, есть перед дорогой, никогда не знаешь…

Мадам махнула рукой проходившей мимо официантке в национальном платье:

— Будьте любезны, мадмуазель, чашку кофе и стакан чая. Черного чая, — мадам посмотрела на компаньонку, та нахмурилась и отвернулась.

Фокус мадам, с целью умаслить помощницу, не удался. Журавлева дулась с самого утра. Вернее сказать, с того самого момента, как мадам получила приглашение на эту свадьбу и ответила на него положительно. А еще потащила с собой малознакомого полицейского, который совсем не был против того, чтобы Вольф ввязывалась в очередное расследование.

— Я одного понять не могу, мадам. Откуда у вас здесь родственники? Вы столько лет назад уехали отсюда, вас здесь никто не знает.

— Как видишь, дорогая, знают. Мы едем на свадьбу к сыну троюродной сестры моей покойной мамы. Его зовут Карл Нилс, а невесту Анна. Они живут в шикарном поместье, которое называется Биненшток. Это означает “пчелиный улей”. Но славится и разбогатело оно отнюдь не на этом.

— А на чем же? — буркнула помощница, неохотно приняв черный чай, который поставила перед ней официантка.

— Биненшток? — хмыкнул полковник. — Да, знаменитое местечко, туристы его любят.