Изменить размер шрифта - +
Фэдмар, потянувшись, откинулся на спинку стула и заявил:

— Мне даже немного жаль, что его светлость не стал предлагать нам Божьего суда. Первым в списке истцов шел Лоренет, и я бы с удовольствием выбил из него…

— Кузен, не нужно жалеть, — с кривой ухмылкой перебил барона Эрлайл. — Не исключено, что тебе вскоре представится случай… Не нравится мне, как поспешно удаляются наши… э-э… оппоненты.

Игмор хохотнул и пояснил:

— А они всегда так удаляются — от меня.

— Кузен, мне вовсе не смешно. Я велел следить за Лоренетом и прочими… Посмотрим, посмотрим…

— Да брось, родич! — Фэдмар пребывал в прекрасном расположении духа. — Поедем ко мне, а? Устроим в Игморе пир, отметим удачное завершение дерьмового дельца! Дьявол возьми суды, я бы лучше сразился со всей этой сворой разом, чем препираться вот так на глазах Оспера. Поедем, а? Это будет праздник в твою честь, родич!

— Пир в мою честь? — Эрлайл наконец-то улыбнулся. — Это самое меньшее, чем я могу тебя отблагодарить! — горячо заверил родича Фэдмар. — Целиком твоя заслуга, что эти мерзавцы сегодня меня не… Постой-ка! А что с оскорблениями в мой адрес вчера на пиру у графа? Откуда ты знаешь?

Отфриду тоже было интересно, каким образом дяде Удвину стало известно, о чем говорили за столом у его светлости. Ведь они сидели вместе в покоях! Или дядя в самом деле владеет магическим искусством?

Эрлайл пожал плечами. Он глядел в сторону, поверх плеча Отфрида.

— Что? — Фэдмар перестал улыбаться. — Дай-ка мне эту бумагу!

Барон требовательно протянул руку, и родич не глядя сунул ему клочок пергамента. Отфрид обернулся, чтобы проследить, куда уставился дядя. Внимание тщедушного рыцаря было приковано к графу Осперу. Тот наконец-то закончил спор, поднялся с высокого кресла и направился к дверям. Свита потянулась следом, несколько человек торопливо бросились вперед, чтобы растолкать публику и освободить дорогу для его светлости.

— Граф взбешен, — заметил Эрлайл.

— Этого следовало ожидать, кузен, — пробурчал Игмор, разворачивая пергамент. — Что это? Здесь вовсе не брань… Гм-м… — Барон продекламировал:

 

Мчится, мчится по ухабам

Нашей жизни колесница,

Погоди, постой возница,

Не гони коней, не надо —

Не заметишь, как промчится…

 

И вот этим ты стращал Оспера?! Что ты мне подсунул, Удвин? Что это?

— Стихи. Ридрих сочиняет.

— Ридрих? Грамотей…

— Грамота нужна, Фэдмар, ты сегодня сам убедился, как воздействует исписанный пергамент на важных сеньоров. — Эрлайл проводил графа глазами и поднялся. — Ну что, пойдем и мы?

— Пойдем… Отфрид, — барон обернулся к сыну, — ты слышишь? Твой кузен Ридрих сочиняет стихи! А ты не любишь читать.

— Я умею читать, — насупился баронет. — А Ридрих — это кто?

— Ридрих Эрлайл, сын дяди Удвина.

Еще один родич. Рифмоплет.

— Да, но что с оскорблениями? — вспомнил старший Игмор. — Откуда ты узнал, что эта свора тявкала обо мне? Как ты мог их слышать?

Эрлайл снова скривил тонкие губы в ухмылке:

— А я и не слышал. Зачем слушать, если заранее известно, что они могут сказать? У них не слишком богатое воображение, знаешь ли. Я спросил себя: Удвин, что бы ты сам сказал, окажись на их месте?

— Однако граф попался на твою уловку! Испугался пустой бумажки! Удвин, ты великий хитрец! И великий обманщик!

— Да ну брось, родич.

Быстрый переход