* * *

Удвин Эрлайл гостил в Игморе неделю. Несколько раз, в перерывах между пьянками, родичи обсуждали дела. Фэдмар планировал отобрать у Лоренетов, ослабленных потерей главы семейства, сеньоральные права на Трибур — маленький городишко, тот самый, куда Игмор возил сына к портному. В здешнем нищем краю Трибур с его рынком и ежегодной ярмаркой считался самым доходным леном, владение им делало Лоренетов первыми среди местных дворян. Удвин дал барону ряд советов и обещал содействие, если дойдет до открытого конфликта. Разумеется, взамен Фэдмар посулил, что поделится доходами с города.

Отфрид внимательно следил за дядей и в конце концов пришел к выводу, что тот лишь притворяется хладнокровным созерцателем, а на самом-то деле так же алчен, как и отец. Просто ему не хватает отцовского задора и упрямства. Возможно, виной всему телесная слабость? Время от времени дядю одолевал кашель — Удвин бледнел, покрывался испариной и прижимал к губам платок. Хотя Эрлайл старался скрыть, насколько возможно, свой недуг, видно было — он очень нездоров.

Когда дядя Удвин собрался уезжать, Фэдмар вышел проводить гостя во двор замка. Напоследок кузены обнялись, барон дал знак опустить мост и взошел на стену — поглядеть, как отъезжает гость. Отфрид следовал за отцом. Облачко пыли, похожее на клок серой ваты, медленно удалялось по петляющей среди полей дороге. Барон бросил:

— Наш единственный родич.

— А почему?

— Так уж вышло. Когда-то давно твою пра-пра-пра… не помню в какой степени прабабку выдали за Эрлайла. Баронессы Игмор не живут долго — старинное проклятие тяготеет над нашим родом. И рожают наши жены мальчишек. Единственный раз родилась девочка — ее и выдали за Эрлайла. С тех пор Игморы берут жен только из этого, родственного, семейства. Вроде бы таким образом удается ослабить действие древней напасти, фамильного проклятия, тяготеющего над нашим домом. В общем, мы в родстве с Эрлайлами и более ни с кем. Не знаю, верить ли в проклятие, но и твоя мать умерла молодой… Да…

— Ты любил ее? — Отфрид осмелился задать вопрос, который постоянно его мучил.

— Она была хорошей женой, — вздохнув, сказал Фэдмар, — и хорошей баронессой Игмор. Все-таки Эрлайлы понимают, что это значит — принадлежать к нашему клану. Есть в них такое… достоинство.

— Но все же? Любил?

— Игморы никого не любят, сынок. — Барон положил руку на рыжие кудри Отфрида, но быстро убрал ладонь. — Помнишь наш девиз? «Я выше всех!» Мы никого не любим и никого не боимся.

— Но отец, я ведь люблю тебя… — робко протянул Отфрид.

Барон не ответил, запустил пятерню в бороду и склонил голову.

— Если тебя интересует история рода, — переменил он тему, — я покажу тебе пару книг. Полистай — может, отыщешь кое-какие ответы.

Прах, поднятый копытами коней Эрлайла и оруженосца, осел, всадники пропали вдали. Барон, тяжело вздыхая и поглаживая бороду, повел сына в комнатушку, служившую библиотекой. Там на покрытых пылью полках стояло два десятка книг. По виду переплетов легко было заключить: библиотекой давно не пользовались. Больше паутины, чем здесь, Отфрид видел лишь в замковой часовне.

Фэдмар провел толстым пальцем по корешкам, посыпалась пыль. Наконец барон выбрал одну книгу, отряхнул и сунул под мышку.

— Эту тебе читать рановато, а остальные погляди.

Отфрид задумался — как раз на той книге, что отец ему не дает, на металлической застежке выгравировано: «История Игморов».

— А когда мне будет позволено прочесть эту? — поинтересовался мальчик.

— Как только я помру, бери и читай, — отрезал барон.