— Одно есть. — Какое?

— Говорю тебе, есть.

— Ну раз есть, действуй! Повтори его несколько раз, чтобы вся дурь из тебя выскочила!

Маргарита посмотрела на телефон с неудовольствием и спрятала его в сумочку. Глупость, конечно, страшная. Но Алена так уверенно говорит! Может, правда, выругаться — и полегчает?

Валерий Вечерников кивнул охраннику, миновал стойку дежурного, который вежливо ему кивнул, и направился по коридору к лифту. Он не торопился и шел мягко, с ленцой, как кот, который только что нализался сливок, а теперь следует к хозяйскому креслу — забраться под плед и дремать.

Ковровая дорожка скрадывала шаги, и двигался он почти бесшумно. За стеклянной дверью, возле лифта, спиной к нему, стояла стройная девица, вся в локонах, с неестественно прямой спиной. Вечерников окинул ее быстрым взглядом, отметил все привлекательные выпуклости, стройные ножки с узкими лодыжками и уже хотел кашлянуть, чтобы заявить о своем присутствии, когда девица вдруг очень громко и с большим чувством сказала:

— Жопа!

Вечерников так удивился, что вместо кашля из его горла вырвался короткий всхлип. Девица подпрыгнула чуть ли не до потолка и развернулась к нему глазами. Именно глазами, потому что, кажется, на ее лице вообще больше ничего не было.

— Я вам не помешал? — ехидно спросил он, тотчас решив, что она чертовски мила. Даже нет, не то чтобы мила, но эффектна. Чувственные черты лица, умопомрачительный рот… Наверное, целовать такую — одно удовольствие.

На реплику Вечерникова девица ничего не ответила, а только тихо квохтнула и согнула коленки. Тут как раз открылись дверцы лифта, и она так и вошла в кабину на полусогнутых ногах, ступая на носки. Вечерников последовал за ней, любезно сообщив:

— Мне на третий. А вам? Она молча кивнула.

— То есть третий вам подойдет? Она опять кивнула.

Не успел он нажать на нужную кнопку, как вдалеке, в коридоре появился Жора Суродейкин, круглый и сияющий, как рождественский шарик.

— Подождите! — завопил он, перебирая ногами в массивных ботинках. — Я только одно слово! Меня берут! Меня прямо сейчас будут оформлять — безо всяких там рекомендаций и прочей бюрократии!

Вечерников непонимающе смотрел на него, потом сообразил, что тот обращается к девице, и повернулся к ней. Лицо ее медленно бледнело, как будто кровь неожиданно поменяла цвет, превратив румянец в белила.

До этого момента Маргарита втайне презирала женщин, которые говорили: «И тут у меня началась форменная истерика!» Она считала, что человек способен контролировать себя в любых обстоятельствах, если, конечно, он не псих. А так называемые «истерички» всего-навсего любят покрасоваться перед другими. Но сейчас она вдруг поняла, что истерика — это не просто сочное словцо. Нет, это жестокая реальность, и вот-вот эта реальность накроет ее с головой. Если Жора начнет ее теребить, она завопит и затопает ногами прямо на глазах этого начищенного типа с высокомерным носом.

Высокомерный нос означал всего лишь то, что Вечерников обладал хорошей осанкой и высоко держал голову. А нос у него был самый обыкновенный, простой такой нос, ничем, прямо скажем, не примечательный.

Заметив ее налившийся неконтролируемой злобой взгляд, Суродейкин остановился как вкопанный и испуганно заморгал.

— Уйди, — сквозь зубы потребовала Маргарита. — Уйди домой, Жора. Иначе я за себя не отвечаю.

«У, какая выдра! — подумал про себя Вечерников. — Бедный парень так радовался, а она его вон как осадила».

Жора успел лишь пискнуть в ответ что-то невразумительное, как дверцы закрылись прямо перед его носом.