|
Горемыкин ничтоже сумняшеся заявлял: «Никогда ему не верьте, это самый фальшивый человек на свете». Николай II никогда не собирал Совет Министров, а принимал их по одному, опасаясь министерского объединения и совместного обсуждения. Во время Первой мировой войны, казалось, царь только и делал, что назначал и снимал министров, и общество открыто назвала это «министерской чехардой», в Совет Министров объявляло «Кувырк-коллегией». Николай II называл конституционную монархию в Европе «парламентриляндией адвокатов» и самодержавная идея в империи окончательно лишилась народной поддержки. Часто встречавшийся с Николаем II А.Ф.Кони о нем писал: «Я хотел двинуть его мысли к безобразиям внутренней жизни. Глаза газели смотрели ласково, рука, от одного росчерка которой зависело счастье и горе миллионов, автоматически поглаживала и пощипывала бородку, и наступало неловкое молчание, кончаемое каким-нибудь новым вопросом. Взгляд на себя, как на провиденциально помазанника божия, вызывал в нем подчас приливы такой самоуверенности, что им в ничто ставились все советы и предостережения тех немногих честных людей, которые еще обнаруживались в его окружении. Мои личные беседы с царем убеждают меня в том, что это человек, несомненно, умный. Я говорил ему, что империя успокоится, если будут выполнены обещания свобод, данные в манифесте 17 октября. Он мне ответил, что да, это было уже везде, все государства через это прошли, и Англия, и Франция. Я едва удержался, чтобы не сказать: но ведь там Вашему Величеству отрубили бы голову».
Все современники говорили, что у Николая II отсутствовало стратегическое мышление, дальновидность, отсутствие глубины, видения перспективы, поверхностность, шахматная неспособность видеть вперед дальше одного хода, бесцеремонность владения империей. Царь говорил министру иностранных дел: «Я стараюсь ни над чем не задумываться и считаю, что только так можно править Россией, иначе я бы давно был в гробу».
Коронацией Николай II в Москве в мае 1896 года руководили его дядя и московский генерал-губернатор Сергей Александрович, министр двора Воронцов-Дашков и обер-церемониймейстер Пален. Почти на сотне страниц программы коронации было перечислено множество мероприятий, одно из которых должно было состояться 18 мая в виде народного гулянья на Ходынском поле, куда в павильон в два часа дня должны были собраться все высокие гости и дипломатический корпус во главе с царем. На поле площадью около одного квадратного километра войска московского гарнизона много лет проводили учебные занятия, и везде были траншеи, рвы, рытвины, ямы, колодцы. Для раздачи народу было приготовлено почти полмиллиона эмалированных коронационных кружек и царскими инициалами с платками и бумажными кульками с копченой колбасой, пряниками, булкой и конфетами. Для них на краю поля были построены небольшие буфетные палатки. В ночь на 18 мая на Ходынское поле со всей империи собирались веселые и нарядные люди, десятки тысяч человек ночевали прямо там и к раннему утру на Ходынке собралось от пятисот тысяч до миллиона подданных. Никакого оцепления или регулирования на поле не было и этого даже не предусматривалось в коронационном расписании, только к шести часам утра на Ходынку должны были прибыть пятьсот городовых. Днем Николая II должны были охранять более трех тысяч полицейских. К рассвету поле было так забито людьми, что им не хватало воздуха, и над Ходынкой стоял густой пар испарений. Приставленные к буфетным палаткам артельщики стали раздавать коронационные подарки заранее приглашенным родственникам и знакомым, с других требовали дать за кружку копеечку. Колоссальная толпа поняла, что без нее все разворуют и многим ничего не достанется, задние наперли на передних, началась давка и артельщики от большого и наглого ума стали бросать кружки прямо в толпу. Их стали хватать, ронять, нагибаться, люди падали, по кошмарной толпе пошли волны, никто не догадался поднять упавших. |
