Прокурор про себя улыбнулся — ох, любит провинция такие полудетские штучки: привыкли еще с советских времен, чтобы было особенное, и только «для узкого круга лиц».

Выпили сначала за покойного отца Виктора, потом тоже уже за покойного отца Игоря Петровича. Тот, оказалось, умер всего два года назад, дожил до глубокой старости. Виктор плохо его помнил, даже не помнил лица, а так — общий вид: сильный, заметно прихрамывающий от фронтового раненья мужчина, здесь очень долгое время работал председателем городского совета, толковый считался и уважаемый.

Разговор с семейных быстро перекинулся на дела городские.

Тут, как во многих российских провинциях, уже отстрелялись, поделились и более или менее договорились. Группировки в основном занимаются бизнесом, самая крупная — строительным. Правда, и губернская одна компания в строительство влезла, но уживаются. Азербайджанцы контролируют два главных рынка, имеют пару десятков кафе-ресторанов и, почти как везде, «крышуют» таджиков и других азиатов. Здесь же основные каналы наркотиков. Активно препятствовать их поступлению среди тонн овощей и фруктов практически невозможно, хотя отдельные успешные операции проводились. «Напряженки» между местной молодежью и пришлыми случаются, но драк с серьезными последствиями уже приличное время не было. А «бытовухи» всякой и воровства, конечно, хоть отбавляй.

Поговорили о московских делах и опять вернулись сюда к городским.

Мэрия, само собой, делишками с землеотводом и прочими «разрешениями» промышляет, но предшественник Виктора их неплохо зажал. И «подходов» к нему не было — честный мужик. Хотя злые языки говорят, потому что дочка с мужем — продвинутые биологи, крупные деньги в Америке заколачивают.

— Ты, Вить, визит к нему не откладывай, он тебя в ряде вопросов лучше, чем я, сориентирует.

— А с убийством священника что?

— Предварительные материалы с час назад к вам отправили. Кто у тебя этим делом займется?

— Владимир. Я его на следственную работу по «особо важным» перевожу.

— Разумно, он толковый парень. А в общих чертах с этим убийством…

Хозяин прервался, потому что принесли шашлычки.

Соус к ним.

Запах очень хорошо приготовленного мяса со специями.

— Это откуда такая прелесть?

— Ребята съездили. Всего метров шестьсот отсюда у Черного леса азербайджанец шашлычную держит. Недавно открыл.

— Тоже торгует наркотиками?

— Вить, они все тут завязаны и перевязаны. Доскажу, пока шашлыки чуть остынут. Да… собор старый в центре города ты помнишь?

— Прекрасно помню, и вид его запущенный, обветшалый.

— Сейчас — в хорошем состоянии. И действуют еще шесть церквей. Убитый сначала работал вторым священником у протопопа в соборе, а год назад один наш авторитет — тот самый, что крупный строитель сейчас, — поставил у Черного леса, по случаю смерти брата, новую небольшую церковь. Так вот этот священник перешел, значит, туда как самостоятельный поп.

Хозяин наполнил рюмки и снова заговорил:

— Видимо, была попытка ограбления церкви. Священника ударили небольшой садовой лопатой в висок. Время эксперт называет между одиннадцатью вечера и первым часом ночи. Однако воров кто-то спугнул, выломали из иконостаса несколько икон… кажется, одну только выломали до конца — в общем, бросили все и сбежали.

— Почему во множественном числе, вы сказали «воров»?

— А-а, синяки обнаружены на подмышках и голенях. Ударили при входе, потом втаскивали внутрь.

К шести вечера Виктора доставили на машине домой.

Времени было достаточно, чтобы заняться своими делами — начать налаживать обиход.