— Конечно, согласна. Я знала, что ты заболеешь этой идеей, как только твоя голова заработает в нужном направлении. Ты такая талантливая, Мэгги, и у тебя такая богатая фантазия, что, я уверена, все получится прекрасно.

— Надеюсь. Мне бы очень не хотелось тебя подвести… — Мэгги, задумавшись, умолкла, а затем добавила: — Знаешь, я, пожалуй, съезжу на этой неделе в Нью-Йорк, куплю кое-какие книги по театральному дизайну и сценическим декорациям.

— Конечно, поезжай. Хотя подожди. Незачем тащиться на Манхэттен. Начни с книжных магазинов в Вашингтоне и Кенте. Там богатейший выбор: от кулинарных рецептов до заумной белиберды.

Мэгги рассмеялась — ее всегда занимала стилистически безупречная речь Саманты, отличавшая ее с университетских времен.

Подруги стояли на середине сцены, обсуждая идею декораций. В какой-то момент Мэгги взяла блокнот и начала делать быстрые зарисовки, не переставая слушать Саманту и время от времени одобрительно кивая головой.

Саманта и Мэгги были ровесницами — обеим исполнилось по сорок три года. И та и другая были хороши собой, хотя их внешность и характеры являли собой полную противоположность.

Саманта Мэттьюс была среднего роста, худенькая, с преждевременно поседевшими и коротко стриженными волосами. Седина ее вовсе не старила, поскольку Саманта обладала юношеской красотой и свежим цветом лица. Ее большие темно-карие, широко расставленные глаза светились одухотворенностью.

Энергичная и общительная, она любила людей и была неизменно доброжелательна и приветлива. Саманта имела некоторую склонность к диктату — ей нравилось руководить. При этом она оставалась доброй, мягкосердечной и легкой в общении.

Что касается Мэгги Соррел, она была высокая, стройная и голубоглазая. Порою ее красивые глаза смотрели испытующе. Густые темно-каштановые волосы с янтарным отливом были зачесаны назад и рассыпались по плечам. И хотя ее лицо можно было скорее назвать тонким и притягательным, чем красивым, оно никого не оставляло равнодушным.

Движения Мэгги были пластичны и грациозны. Могло показаться, что по сравнению с Самантой она более медлительна, однако в ней было ничуть не меньше энергии и живости. Просто у Мэгги был другой стиль. Ее отличали спокойствие и сдержанность. При этом она была полна жизни и неиссякаемого оптимизма.

Их характеры находили свое отражение и в манере одеваться. Сегодня на Саманте был наряд, который она именовала униформой: ладные синие джинсы, белая хлопчатобумажная блузка, черный габардиновый спортивный пиджак с медными пуговицами, белые носки и начищенные до блеска черные короткие ботинки.

На Мэгги, в меньшей степени тяготевшей к строгости, была длинная коричневая замшевая юбка, замшевые сапоги такого же цвета, кремовая шелковая блузка и кашемировая коричневая накидка.

В стиле одежды обеих, хотя и свободном, чувствовался вкус. Каждая из женщин прекрасно отдавала себе отчет в том, что идет ей больше всего. Кроме того, вещи и Саманты, и Мэгги вполне определенно свидетельствовали об их положении в обществе.

Лучшие университетские подруги, они оставались близки, несмотря на тысячи миль, разделявшие их многие годы. Им удавалось довольно часто встречаться — как минимум дважды в год, а раз в неделю они непременно перезванивались. Восемь месяцев назад, после драматических перемен в жизни Мэгги, она перебралась в Коннектикут, и подруги вновь стали неразлучны.

Обе женщины вздрогнули при звуке громко хлопнувшей двери. Они непроизвольно повернулись и вгляделись в тускло освещенный зрительный зал.

— А, да это всего лишь Том Круз [Популярный голливудский киноактер.], — мгновенно отреагировала Саманта, на лице которой заиграла довольная улыбка. Она энергично помахала мужчине, идущему по проходу к сцене.

— Том Круз?! — прошипела Мэгги, хватая Саманту за руку и проследив за ее взглядом.