— Эту старую акулу, — присвистнул Брэди. — Он ему здорово поможет!

— Слышно что-нибудь от Гранта?

Брэди кивнул:

— Боюсь, что ничего хорошего. Ему звонили из прокуратуры. Они рассмотрели материалы и считают, что не существует даже повода возбудить дело против Вернона.

— Не унывай. Всегда лучше сделать попытку, и ведь сейчас идет слушание. Никогда нельзя быть уверенным в том, как повернется судебное расследование.

Они вошли в зал суда, и как раз вовремя, потому что Моника Грей уже приносила присягу.

— Вы Моника Алиса Грей, проживающая на Арджил-роуд, 15?

— Совершенно верно.

— Когда вы впервые увидели покойную?

— Около двух лет назад. Мы обе были студентками колледжа искусств.

— Мы знаем от сержанта Миллера, что она поселилась по тому же адресу, что и вы, под именем Джоанны Мартин. Почему так?

— У нее сложились трудные отношения дома. Она решила уйти оттуда, но не хотела, чтобы ее отец знал, где она живет.

Миллер даже слегка наклонился вперед, весь обратившись во внимание. Показания Моники Грей имели решающее значение.

— Вы были в близких отношениях с покойной? Например, знали, что она употребляет наркотики?

— Да, но узнала об этом совершенно случайно. Как-то я зашла в ее комнату и застала ее, когда она делала себе укол.

Судья внимательно посмотрел на нее поверх очков:

— Прошу прощения?

— Она делала инъекцию героина.

— А не говорила ли она вам, что заставило ее обратиться к этой привычке?

— Да, она говорила, что однажды выпила лишнего на каком-то приеме или еще где-то. Кто-то сделал ей укол, когда она лежала без чувств.

— А зачем так поступил тот человек?

— Не знаю. Может, чтобы посмеяться над ней.

— В самом деле? — Судья с бесстрастным выражением лица углубился в лежащие перед ним бумаги. — Она никогда не говорила вам, что тот прием происходил в клубе под названием «Фламинго», принадлежащем Максвеллу Вернону?

— Никогда.

Судья внимательно посмотрел на нее и кивнул:

— А вы знали, что она ждала ребенка?

— Да, она сказала мне пару недель назад.

— И что ее побудило?

— Ее очень огорчало это обстоятельство. Она спросила меня, не знаю ли я кого-нибудь, кто бы помог ей?

— Избавиться от ребенка?

— Да.

Судья сделал еще одну пометку.

— И последний вопрос. По поводу душевного состояния покойной. Можете ли вы сказать, что она была достаточно уравновешенна?

Моника Грей покачала головой:

— Только не в тот период, когда жила в нашем доме. На нее временами накатывала ужасная депрессия, но я думаю, что это от наркотиков.

— Благодарю вас, у меня больше нет вопросов.

Полный, хорошо одетый мужчина, сидевший впереди, рядом с Верноном, приподнялся с места, и судья жестом руки попросил Монику Грей остаться на месте.

— Да, мистер Бакстер.

— Я выступаю от имени мистера Максвелла Вернона, который в данном деле является свидетелем. О связи моего клиента и покойной циркулировали кое-какие слухи. Думаю, мы могли бы прояснить обстановку, если мне позволят задать мисс Грей один или два вопроса.

— Пожалуйста.

— Я не задержу вас надолго, мисс Грей, — сказал Бакстер. — Я хочу вернуться к вопросу о беременности покойной. Она когда-нибудь говорила вам, кто отец ребенка?

— Я спрашивала ее, но она не открыла его имени.