– Гаркин… – произнес я наконец. – Я… Гаркин!

Тело Гаркина мешком лежало на полу. Я одним прыжком очутился рядом с ним, но было слишком поздно. Из его груди торчала в безмолвной окончательности стрела арбалета. Гаркин дал мне свой последний урок.

Когда я нагнулся, чтобы коснуться его тела, то заметил нечто такое, от чего у меня кровь застыла в жилах. Его труп полускрывал погасшую свечу в северном углу пентаграммы. Линии больше не пылали голубизной. Защитное заклинание пропало.

Мучительным усилием я поднял голову и встретился взглядом с парой желтых с крапинками золота глаз – глаз, не принадлежащих этому миру.

Однажды в лесу я оказался лицом к лицу со змеекошкой. В другой раз я столкнулся с паукомедведем. Теперь, встретившись с демоном, я решил вести себя по образцу, спасшему мне жизнь в вышеупомянутых ситуациях. Я замер… По крайней мере задним числом я хотел бы думать, что это был преднамеренный, рассчитанный поступок.

Демон растянул губы в презрительной усмешке, открывая двойной ряд острых как иглы зубов.

Я подумывал, не изменить ли мне принятый образ действий. Подумывал, не упасть ли мне в обморок.

Демон провел по губам пурпурным языком и медленно протянул ко мне когтистую лапу. Это решило вопрос! Я рванул назад, не грациозным кошачьим прыжком, а припав на четвереньки. Удивительно, с какой скоростью можно передвигаться таким способом при надлежащем вдохновении. Я сумел развить немалую прыть, прежде чем врезался с разгону головой в стенку.

– Га-а… – произнес я. Может показаться, что это не бог весть что, но в то время это было самое спокойное выражение боли и ужаса, какое я мог придумать.

Услышав мой голос, демон, казалось, поперхнулся. У него вырвалось несколько разных звуков, а затем он начал смеяться. Это был не низкий угрожающий смех, а смех восторженный, смех от всей души того, кто только что увидел что-то до истерики забавное.

Я же находил его тревожным и обидным. Обидным потому, что у меня росло подозрение, что источником его веселья являюсь я; а тревожным… ну, он же был демон, а демоны…

– Холодные, злобные и кровожадные, – выдавил сквозь смех демон, словно прочитав мои мысли. – Ты купился на всю эту ерунду, так ведь, малыш?

– Прошу прощения? – переспросил я, потому что не мог придумать, что еще сказать.

– У тебя что-то неладно с ушами? Я сказал: «Холодные, злобные…»

– Я слышал. Я хотел узнать, что вы имеете в виду.

– Я имею в виду, что ты был запуган до оцепенения хорошо подобранными словами моего коллеги, держу пари. – Он ткнул большим пальцем в сторону тела Гаркина. – Извиняюсь за спектакль. Я почувствовал, что для просветления трагического в общем-то момента необходим оттенок комического – для контраста.

– Комического?

– Ну, на самом деле я не мог упустить такого случая. Видел бы ты свое лицо!

Он усмехнулся про себя, выходя из пентаграммы, и начал лениво осматривать помещение.

– Так, значит, это новое жилище Гаркина, а? Какая дыра! Кто бы мог подумать, что он дойдет до этого!

Сказать, что я был сбит с толку, было бы преуменьшением. Я не знал точно, как полагается действовать демону, но уж определенно не так.

Я мог бы метнуться к двери, но, похоже, я не подвергался непосредственной опасности. Либо это странное существо не собирается причинять мне никакого вреда, либо оно было уверено в своей способности остановить меня, даже если я попытаюсь бежать. Ради сохранности своей нервной системы я решил исходить из первого предположения.

Демон продолжал изучать хижину, а я изучал его. Он был гуманоидом, то есть имел две руки, две ноги и голову.