Провидчески, словно адресованное будущему флоту, прозвучало его предостережение о прогрессирующем уменьшении бронепробиваемости 254-мм снарядов в сравнении с 305-мм, о существенно меньшей (100,7 кабельтова против 121) дальности стрельбы из 254-мм орудий (при угле возвышения 25°) и, наконец, о важности сложившегося в “ Черноморском флоте единого 305-мм калибра главной артиллерии броненосцев.

В компании с проявившими профессиональную ограниченность корабельными инженерами и недальновидными адмиралами оказался и Его Высочество Великий князь генерал-адмирал Алексей Александрович, который, как гласила о том надпись Н.М. Чихачева на журнале, “признал полезным” установить на новом черноморском броненосце 254-мм пушки. Так за десять с лишним лет до Цусимы было принято одно из фатальных решений, которыми последовательно и неотвратимо понижалась боеспособность кораблей русского флота.

На этом проектировочные беды “Ростислава” не закончились. Разуверившись, по-видимому, в коллективной мудрости МТК и подпиравших его флотских “знахарей”, управляющий Морским министерством, ни с кем уже не советуясь, отменил предполагавшуюся установку на корабле водотрубных котлов Бельвиля, для которых уже прорабатывалась система их отопления

“нефтяными остатками” (мазутом). Этот образчик волюнтаризма особенно замечателен, если вспомнить, что еще в 1891 году главный инженер-механик Николаевского порта М.Д. Абрашкевич (имея в виду предшественник “Ростислава” броненосец “Три Святителя^’) энергично настаивал на решительном и бесповоротном отказе от постоянно протекающих и вызывающих бесконечные нарекания огнетрубных котлов, которые следует заменить доказавшими на крейсере “Минин” свои преимущества водотрубными котлами Бельвиля. Любопытно, что точно так же не были услышаны и доводы Н.Е. Кутейникова, почти в тех же выражениях агитировавшего начальство применить котлы Бельвиля на строившемся крейсере “Рюрик”. Нефтяное отопление на “Ростиславе”, правда, сохранилось.

Эскадренный броненосец “Ростислав” (Продольный разрез и план боевой рубки)

Опыт уже повсеместного – с 1880-х годов – применения нефтяных остатков для отопления пароходов волжско-каспийского бассейна и обнадеживающие результаты плаваний первых нефтяных миноносцев Черноморского флота не вызывали сомнений в будущности нового топлива. Весомыми казались и экономические выгоды: Министерство финансов обещало специально для Черноморского флота существенно понизить тарифы на доставку выгодного для казны, почти вдвое более дешевого (чем заграничный каменный уголь) бакинского мазута. Поэтому управляющий Морским министерством еще в марте 1894 года поручил главному командиру Черноморского флота и портов подготовить предложения о постепенном переходе всех его кораблей на отопление “нефтяными остатками”.

Начать решили с “Ростислава’', для которого систему отопления и пульверизации (распыления) нефти в топках разрабатывали в МТК. Этому можно было бы только радоваться, если бы не вторая главная беда тогдашнего отечественного казенного судостроения – глубоко эшелонированная, пронизывающая почти все стороны деятельности централизация, которая по рукам и ногам сковывала строителей на местах, особенно на юге – в Николаеве и Севастополе. О ее фантастическом размахе читатель, возможно, уже знаком по истории постройки крейсеров “Очаков”, “Рюрик” и броненосца “Князь Потемкин Таврический”. Чрезмерная централизация ощутимо задерживала работы и на “Ростиславе”, не раз заставляя строителей терять время в ожидании застрявших где-то решений МТК или запоздало поступивших его указаний о полной переделке уже сделанного.