Пенелопа невольно поежилась. Старый барон и его наследник часто ссорились, но она никогда не считала, что Чарлз способен на убийство собственного отца. Однако тот факт, что мать ее умерла вместе с бароном, указывал либо на то, что Чарлз бредит, либо на то, что он действительно задумал и осуществил чудовищное злодеяние.

— Но он ведь утонул, — сказала Пенелопа. — Потому что корабль пошел ко дну. Ты же не мог спланировать кораблекрушение. Нельзя запланировать шторм.

— Да, конечно. Зато можно дать денег кому следует, и в днище корабля появится дыра, которую если и заметят, то с большим опозданием. А со штормом мне просто повезло. Повезло и в том, что никому в голову не пришло осматривать перед отплытием корабль.

«Значит, Чарлз убил мою мать, своего отца, а заодно и команду того судна», — в ужасе думала Пенелопа. Причем Чарлз признался в этом так спокойно… словно говорил о погоде. Что ж, возможно, его жадный и жестокий отец заслуживал смерти, но при чем здесь остальные? Судя по всему, вовсе не болезнь сделала Чарлза безумцем, она лишь сделала видимым то безумие, что всегда жило в нем.

— Отцеубийца, — прошептала Пенелопа.

— Ха! Как будто я первый, кто такое совершил. Иногда человеку просто надоедает ждать, когда он получит то, что принадлежит ему по праву. — Чарлз вытащил ее из гостиной и, захлопнув дверь, запер на ключ.

Пенелопа мысленно отругала себя за привычку оставлять ключи в дверях. И тут же вздохнула, услышав, как мальчики принялись колотить в дверь руками и ногами.

Чарлз выстрелил в дверь, и Пенелопа услышала пронзительный крик.

— Джером! — закричала она, пытаясь высвободиться.

— Никто не ранен! — закричали из-за двери.

Еще крепче сжав руку Пенелопы, Чарлз потащил ее к лестнице. Дуло пистолета по-прежнему находилось у ее виска. Чарлз озирался — либо боялся, что слуга очнется, либо не верил, что дверь гостиной достаточно крепка.

Пенелопа упиралась, отказываясь идти, и тогда Чарлз приподнял ее так, что ноги едва касались пола.

— Тебе это с рук не сойдет, — сказала она.

— Ничего умнее не придумала, ведьма? — процедил он презрительно.

— Я вовсе не ведьма.

— А кто же ты еще? Все вы, Уэрлоки, гнусные колдуны и ведьмы. Мне не составило труда узнать всю правду о вашей семейке. Жаль, что в свое время вас всех не сожгли на костре.

Чарлз притащил ее в спальню и с силой толкнул на кровать. Падая, Пенелопа больно ударилась о край кровати. Когда же она сумела подняться на ноги, Чарлз уже успел запереть дверь на ключ, а ключ сунул в карман. Пенелопа едва удержалась от стона — она прекрасно понимала, что оказалась во власти безумца. Тут он вдруг подошел к маленькому столику, где стоял приготовленный для Эштона графин с бренди, и налил себе немного. Пенелопа же прикинула расстояние до окна. Окно второго этажа находилось довольно высоко от земли, но, выпрыгнув из него, она могла бы остаться в живых.

— У тебя ничего не выйдет, ведьма, — сказал Чарлз, покосившись на нее.

— Я не ведьма, — повторила Пенелопа.

И тут же спросила себя, зачем она спорит с сумасшедшим. Наверное, для того чтобы отвлечь его разговором и тем самым продлить себе жизнь.

— А я говорю — ведьма. Все вы одинаковые. Уэрлоки и Воны. Все колдуны и ведьмы. Я же сказал тебе, что узнал о вас правду. Моему отцу захотелось денег твоей матери, это верно.