Глэн купил небольшой домик десятью годами раньше. Но он заметил, что теперешний его доход не позволил бы ему купить такой же. Он нервничал oт того, что не может позволить себе купить больший дом, необходимый для их увеличившейся семьи.

Он спрашивал, как я поживаю. Я не желая его ничем обидеть, нерешительно поведал о том, что я финансово защищен, а также могу отойти от дел и отправиться на отдых, если пожелаю.

Он задумался ненадолго и было очевидно, что его что-то беспокоит. Наконец он сказал: "Я не понимаю. В школе ты явно не блистал успехами, насколько я помню."

Я должен был согласиться, что все это было правдой. Действительно, я часто терпел неудачи. Единственными вещами, в которых я преуспевал, были футбол и ланч. Большинство моих знакомых никогда бы не подумало, что я способен чего-то достичь.

"Как тебе это удалось?" - спросил меня мой друг. "И почему я чувствую себя в профессиональной и финансовой ловушке, если я прекрасно успевал в школе и сейчас усердно тружусь?"

Мне было достаточно сложно ответить ему сразу. Вместо этого, я спросил, сколько лет его детям. Он сказал, что у него есть шестнадцатилетний сын, а его дочери 15.

"Мне бы хотелось поговорить с ними", - сказал я. "Мне кажется, лучше продемонстрировать мой ответ на примере, нежели пытаться что-либо объяснить".

Мы договорились встретиться через несколько недель. В день, когда мы встретились снова, я познакомился с его семьей и спросил его детей о школе.

- Какой последний тест ты писала? - спросил я его дочь.

- Тест по истории, - начала она.

- Сколько там было вопросов?

- Около ста.

- Как же ты справилась?

- Из ста я ответила верно на 85.

- Таким образом ты не ответила на 15.

- Да.

- Почему ты ошиблась в них?

- Я не знаю.

- Ты уже знаешь, в чем были твои ошибки?

- Нет. но мне это и не интересно. Меня волнуют те, в которых я уверена.

Я повернулся к Глэну и сказал: "Вот она разгадка. Детей интересует оценка, а не знания. Наша система образования учит тому, что быть правым важнее истинных знаний. Она приветствует правильные ответы и наказывает за ошибки".

"Я не уверен, что понял", - сказал Глен, пораженно глядя на меня.

"Попытайся взглянуть на это с другой стороны", - сказал я. "Это действительно важно знать неправильный ответ. Это помогает полностью понять вопрос и исправить его. Ошибки намного важнее правильных ответов."

"Я должен об этом подумать", - сказал Глен. Я должен сказать, что он был настроен скептически.

"Единственная причина того, почему я счастлив в своей жизни и никогда не волнуюсь из-за денег в том, что я научился проигрывать." - сказал я. "Вот почему я сумел добиться в жизни успеха."

Глен уставился в пустоту. Я думал, он пытался определить, серьезен ли я или по-прежнему разыгрываю шута, как я это делал в школе.

"Ты хорошо учился в школе, т. к. у тебя было множество правильных ответов по тестам, и ты получал максимальные отметки, верно ведь?" - спросил я.

- Да, ты прав.

- Ты помнишь, сегодня вес эти правильные ответы?

- Нет, большинство из них не помню.

- Таким образом, тебе надо повторять время от времени эти ответы, чтобы не забывать в будущем.

- Да, без сомнения.

- Также, как и твоя дочь, ты вероятно, не отыскивал причин своих ошибок, не так ли?

- Нет, не отыскивал.

- Так чему же ты учился?

- Что ты имеешь в виду?

Позволь мне объяснить. Моя основная претензия к образовательной системе в том, что студентов не обучают тому, как добывать знания при помощи ошибок. Они запрограммированы на то, что ошибки - это плохо. В истинном же процессе постижения ошибки необходимы.