На Белгрейв-роуд было сто два дома. Прежде всего он направился к тому, в котором, по словам Лавди, она жила. Это было ухоженное свежевыкрашенное здание, даже кирпичная кладка и та была выкрашена, причем очень необычным для английского дома, стоящего на грязной улице, цветом: ярко-розовым. Дом был под номером 70 и имел название — «Роузбэнк», написанное белой краской на розовом фоне. Вывеска покачивалась под дождем. Почему она поселилась именно здесь? Из-за номера? Из-за названия? И вообще, видела ли она когда-нибудь этот дом?

Говард говорил, что здесь жила молодая пара. Уэксфорд позвонил, и вышла молодая женщина. Ему было довольно неловко расспрашивать ее о девушке с красивыми волосами, тихой и замкнутой, у которой мог быть ребенок, так как перед ним стояла такая же блондинка с маленьким ребенком на руках.

— Меня уже об этом спрашивали, — сказала она. — Я уже ответила, что никогда не сдавала ни комнату, ни квартиру. — И гордо добавила: — Мы занимаем весь дом.

Уэксфорд проверил соседние дома, вернулся на главную улицу, от которой поворачивала эта, затем направился к церкви по другой стороне. На Белгрейд-роуд многие сдавали комнаты. Он поговорил с некоторыми домовладелицами, которые, в свою очередь, направляли его к другим. В одном месте ему показалось, что он кое-что обнаружил. Санитар больницы, уроженец Вест-Индии, дежуривший ночами, несмотря на то что его разбудили, вспомнил молодую миссис Мэйтленд, жившую на верхнем этаже дома номер 59; муж ее бросил одну с ребенком в декабре, а она уехала отсюда через пару недель.

Уэксфорд вернулся к дому номер 59, где до этого его довольно нелюбезно принял хозяин. На сей раз он тоже заворчал:

— Я говорил вам, что здесь жила моя дочь. Сколько еще раз повторять вам это, скажите на милость? Вы уйдете, наконец, и дадите мне заниматься обедом? Она уехала в декабре и живет на Шефердс-Буш-Уэй. Я видел ее вчера вечером, и она жива-здорова. Вы удовлетворены?

Уэксфорд уныло зашагал дальше. Не было никакого смысла называть имя девушки. Он был уверен: до того, как она появилась на Гармиш-Террас, ее звали не Лавди Морган. Ему оставалось лишь повторять описание ее внешности и спрашивать, не уезжал ли кто-нибудь отсюда в конце прошлого года. Дождь усилился. Какое дурацкое изобретение этот зонт, особенно при такой работе! Выходя из подъездов, с крыш которых ручьями стекала вода, он снова и снова открывал зонт, наклоняя его назад.

Напротив ярко-розового дома, стоявшего на единственной боковой улице от Белгрейд-роуд, находился маленький магазинчик, в котором продавалось буквально все; точно такие же можно было встретить в деревнях по соседству с Кингсмаркхемом. Уэксфорд очень удивился, обнаружив такое место здесь, буквально в сотне метров от крупного торгового центра, но еще более его удивило то, что торговля тут процветала. В магазине была одна продавщица, обслуживавшая очередь, — маленькая, неважно одетая женщина с бородавкой у носа. Уэксфорд постарался расспросить ее побыстрее, чтобы не отрывать от работы. У продавщицы оказался на удивление невыразительный голос без характерного для кокни акцента. Женщина была очень терпелива с ним, но ни она, ни стоявшая позади него покупательница, жившая на боковой улице, не могли вспомнить девушки, соответствовавшей его описанию и уехавшей отсюда в декабре.

Оставалось обойти еще домов двадцать. Уэксфорд сделал это, и теперь, совершенно промерзший, придумывал, что ему сказать Доре, чтобы объяснить, где он умудрился промокнуть до нитки. Даже подумал, что уже превратился в настоящего ипохондрика, задумывающегося, что с ним теперь будет и не заболеет ли он.