От прикосновения Алексея обрюзгший тип, производящий вдвойне неприятное впечатление из-за зачесанных на лысину сальных прядей, обернулся. Поспешность, с которой он это сделал, выдавала его явно нечистые помыслы.

— Чем обязан? Вы кто? Вам что надо? — вопросы толстячок цедил отрывисто, часто облизывая губы. Вокзальные фонари осветили неприятное, потное лицо с бегающими глазками. Толстяк прищурился и торопливо шагнул в сторону, выпустив при этом руку девушки. И она стразу же, как подкошенный колосок, упала на цементный бордюр, отделяющий домики билетных касс от пешеходной зоны.

Не отвечая, Алексей нагнулся к девушке. Теперь было видно, что она отчаянно молода, почти девочка — в синих джинсах, сером, разорванном на рукаве джемпере и двумя детскими косичками, спускающимися по остреньким плечикам. Она лежала на бордюре, поджав ноги в кроссовках и положив голову на руки. Нездоровая бледность узкого лица с плотно закрытыми глазами была видна даже при тусклом свете фонарей.

— Кто она? Ей плохо? — спросил Алексей у толстяка.

Он пожал плечами:

— Понятия не имею.

— Вы знаете эту девушку?

— Не знаю.

— Куда вы ее тащили?

— Я ее никуда не тащил! — взвизгнул толстяк. — Что вы… что вы хотите мне предъявить? Я до нее даже не дотрагивался! Я серьезный человек, я семьянин!

— Слушайте вы, семьянин! Девушке плохо, это совершенно ясно. По-моему, она вообще слабо представляет, что вокруг нее происходит. И вы, видя, что она в таком состоянии, куда-то ее волокли! Куда? К своей машине? Хотели воспользоваться ее беспомощностью?

— Не сметь! Не сметь клеветать на меня! — выкрикивал толстый, продолжая пятиться в темноту. — Я хотел ей помощь… Оказать первую помощь…

Не договорив, он резко развернулся и бросился бежать, смешно виляя широким задом. Через секунду тьма съела его целиком.

— Алеша! — позвала женщина. Голос у нее звенел, как натянутая струна. — Долго мне ждать?

— Подожди, Лиза. — Алексей еще ниже наклонился перед лежащей и осторожно потряс ее за плечи. Реакции не последовало — девушка или крепко спала, или была без сознания.

— Не можем же мы ее так бросить! Кажется, надо врача… Ей плохо, кажется.

— Господи, Алеша! — Его спутница уже подошла, стояла рядом. — «Плохо…» Не плохо этой потаскушке, а хорошо — даже лучше, чем нам с тобой! Неужели ты не видишь, что она просто пьяна, пьяна до беспамятства! Я вообще не понимаю, чего ради ты с ней возишься. Таких вокзальных шлюх здесь тысячи и тысячи! Оставь ее, ради Бога, Алеша, и поехали. Я очень устала!

— Сейчас, — коротко ответил молодой человек. Он провел рукой по щеке девушки, и она вдруг открыла глаза.

— Как тебя зовут? — спросил Алексей. Ответа не последовало; девушка пристально смотрела на него, но явно не отдавала себе отчета в происходящем.

— Как тебя зовут? Откуда ты? Тебе плохо? Как ты себя чувствуешь?

— О господи! — вздохнула дама в мехах.

Девушка вдруг разлепила пересохшие губы и провела перед собой рукой, как будто отгоняя некое навязчивое ведение.

— Не надо, — прошелестела она. — Пожалуйста, не трогайте меня… Не надо…

— Алеша!!!

— Я сказал, Лиза, сейчас! — не оборачиваясь, Алексей бросил саквояж на тележку носильщика, который вертелся рядом. Продолжая придерживать девушку за плечи одной рукой, второй он быстро подхватил ее под коленками.