Ну вот, снова спазмы в животе, что то горячее течет по ногам. До Нины наконец доходит. «Нет, не может быть, еще не время. Не хочу. Я еще слишком маленькая, через две недели мне будет одиннадцать…» Она думала, что это начинается в коллеже. Между пятым и третьим классом . Через два месяца начнутся занятия в шестом… «Если девчонки узнают о месячных, решат, что я второгодница, стыда не оберешься…»

Нина встает, обматывает бедра жестким полотенчиком. Она очень худенькая – Этьен, желая позлить подругу, называет ее Проволочкой. Девочка молча отдает ему плеер и уходит в женскую раздевалку, хотя обычно раздевается одевается в одной из кабинок мужской – там меньше народу.

Этьен и Адриен остаются на террасе. Нина убежала, не сказав ни слова, нарушив «Кодекс поведения троих»: расставаясь, каждый сообщает, куда направляется.

– Что это с ней? – удивляется Этьен, не выпуская соломинки из губ.

Адриен замечает, что язык у друга порозовел от сиропа.

– Не знаю… – Он пожимает плечами. – Может, астма опять напала…

В этот день Нина не возвращается на террасу. Она рассматривает коричневое пятно на купальнике, натягивает трусики, напихав внутрь пук скомканной туалетной бумаги, и торопится в «Маленький Кооператив» за прокладками. Покупает на оставшиеся десять франков самые дешевые. Целую упаковку.

Собака Нины, ее зовут Паола, странно на нее посматривает, виляя хвостом, принюхивается, обходит девочку сзади и бежит к хозяину дома Пьеру Бо. Дед Нины возится в саду, он, слава богу, не заметил, что внучка вернулась, и она закрывается в своей комнате на втором этаже.

Погода такая жаркая, что больше всего ей хочется вернуться к ребятам, в самый глубокий, четырехметровый, бассейн с тремя трамплинами – метровым, трех  и пятиметровым. Чаша бассейна такая глубокая, что вода не прогревается, и они каждый день на спор касаются ледяного дна.

Вечером Этьен звонит Нине, опередив Адриена, который в тот же самый момент набирает ее номер.

– Чего это ты так сорвалась, даже не попрощалась?

Она молчит, думает, что бы соврать. И решает сказать правду.

– Месячные начались.

Этьен считает, что такое случается только с грудастыми девицами, матерями семейств и замужними женщинами. При чем тут Нина? Сам он все еще сосет большой палец – когда никто не видит! – и обожает наклейки «Панини» , собрал несколько альбомов.

Они с Ниной похожи, Этьен однажды видел в ее комнате кучу разных Барби, сидящих в ряд на полке стеллажа.

Выдержав долгую паузу – она призвана выразить сомнение в правдивости слов подруги, – он продолжает допрос:

– Деду сказала?

– Нет… Неудобно.

– Что будешь делать?

– А почему я должна что то делать?

– Может, тебе еще рано?

– Это вроде бы передается по наследству от матери. Если у моей тоже началось в одиннадцать лет, значит, все в порядке. Но я этого не узнаю…

– Болит живот?

– Терпимо. Похоже на рези от гадкого лукового супа…

– Хорошо, что я не девчонка.

– Зато пойдешь в армию.

– Ну и пусть… Все равно хорошо. Собираешься к доктору?

– Еще не решила.

– Пойти с тобой?

– Может быть… Но ждать будете в коридоре.

* * *

Троица встретилась десять месяцев назад во дворе начальной школы имени Пастера в первый учебный день.

В этом возрасте – чистый ужас, а не возраст! – все дети совершенно разные. Дылды и коротышки. Половозрелые и еще нет. Некоторым можно дать четырнадцать, другие и на восемь не выглядят.

Оба шестых класса собрались во дворе, и к шестидесяти ученикам вышли учительница мадам Блетон и учитель мсье Пи.