– А что секс?

– Как ты решаешь эту проблему?

– Да никак.

– Разве тебе не нужен секс?

– А тебе? Знаешь, люди, нуждающиеся в сексе, часто принимают неверные решения. Мне приходилось видеть, как целая карьера мирового класса летела к чертям лишь потому, что человек пожелал расслабиться.

Кроме того, у меня имелась масса других занятий куда интереснее: например, готовить изысканные блюда, изучать «Инстаграм», сочинять песни… Мою лучшую подругу звали Энджи. Она недавно победила рак и теперь работала в психиатрической лечебнице – читала подросткам Шекспира. Мы много гуляли по округе, проходя мимо скульптур Колдера и дома Фрэнка Маккорта. Мобильной связи не было, так что мы часами разговаривали: о феминизме, о смысле жизни, о моих бредовых романах. Часто останавливались возле студии Артура Миллера – той самой, которую он построил собственными руками и где написал «Суровое испытание». Крошечная комнатка примерно восемь на десять футов с гладкой деревянной доской, прикрепленной к стене в качестве письменного стола. Я подходила к окну, смотрела на лес, на дорогу и думала: вот на этот вид тысячу раз любовался Артур Миллер. Что он чувствовал? Отчаяние от того, что не выходит как надо? И я мысленно возносила молитву: пусть на меня снизойдет гений Миллера, хотя бы частичка!

Ну пожа а а а алуйста…

Увы.

За время, проведенное в Коннектикуте, я написала три романа, но издателей от них откровенно тошнило. Когда я наконец отправила им рукопись, которая наверняка должна была понравиться, ее вернули с жирными зачеркиваниями на каждой странице.

Я позвонила Мэрилин с криком о помощи.

– Солнце, – сказала она, – ты там в одиночестве уже крышей поехала, вот и пишешь всякий бред.

И тут позвонил мой финансовый консультант.

По крайней мере, новости у него были хорошие: если я продам квартиру сейчас, то смогу воспользоваться налоговой льготой. Выплата закладной три года назад оказалась умным ходом: цены на недвижимость выросли, и теперь есть шанс получить прибыль с продажи. Если постараться и найти самую дешевую квартиру с одной спальней в городе, то я смогу позволить себе еще и обветшалый домик на краю бывшей рыбацкой деревни в Хэмптоне. Два года назад туда переехала Мэрилин, и с тех пор я ждала возможности к ней присоединиться.

Как и меня, город изгнал ее столь же неожиданно и необъяснимо.

Ну, не совсем. Как и мне, Мэрилин выпала череда испытаний, в результате чего ей начало казаться, что город стремится от нее избавиться – в буквальном смысле.

Сперва здание, в котором она двенадцать лет снимала квартиру, собрались сносить; затем ее клиент переехал в Лос Анджелес, и, наконец, ее собаке потребовалась дорогостоящая операция.

Была зима, и Мэрилин то и дело упоминала мороз: если дойти до конца пирса и раздеться, то через полчаса можно замерзнуть до смерти – так пишут в Интернете.

Это настораживало. Пятнадцать лет Мэрилин принимала прозак и пребывала в безмятежном счастье. Ей можно было спокойно признаться в самых тайных страхах без риска получить в ответ осуждение. И вот однажды холодным апрельским утром Мэрилин отправилась к психоаналитику. Тот выписал кучу рецептов и отослал ее домой. Мэрилин зашла в аптеку, купила лекарства, вернулась домой и выпила целый пузырек снотворного. Я позвонила ей на последней таблетке узнать, как все прошло; она уже засыпала, но смогла взять трубку.

Я вызвала «911».

К счастью, Мэрилин удалось спасти. В итоге она решила отдохнуть от города и уехала погостить к подруге в деревню. Сперва она собиралась остаться на неделю другую, однако неделя превратилась месяц, месяц в два… Вскоре она подружилась с риелтором и с тех пор получала инсайдерскую информацию о недвижимости, доступной для женщины средних лет, – то есть о домах с облупившейся краской и древней канализацией, из тех, которые попросту невыгодно сносить.