– А не боишься, что, дорвавшись до власти, я решу тебя устранить, – прищурился Паланез.

– Если бы ты не задал этот вопрос, я бы как минимум не очень тебе верил. Не боюсь, поверь. Во-первых, как я сказал, ты ставишь интересы Ковена достаточно высоко, и не будешь рисковать его развалом. Во-вторых, понимаешь, что к власти я не рвусь, иначе мы бы сейчас с тобой не разговаривали. Ну и в-третьих, случись что, я и тебя, и Ковен смогу гнуть через колено и вертеть на собственном детородном органе так, как хочу. Ты уже видел, что случилось с цитаделью и неплохо представляешь мои возможности. Сомневаюсь, что ты хочешь драться.

– Это точно, совершенно не хочу.

– Ну и замечательно. С тобой мы разобрались, тебе, в довесок к жизни, полагается власть. Вилкофф, я думаю, тебе поможет – все же должность твоего первого заместителя предполагает немалые плюсы. Как, поможешь? Видишь, кивает, так что один ты в любом случае не остаешься. Ну и Фарли поможет – ему ведь новый глаз нужен. А я успеху его лечения поспособствую. По рукам?

– По рукам, – кивнул Паланез, вставая. – Когда начинать?

– Вчера. А если конкретно, сейчас и начнешь. Вот здесь, – Корбин достал из внутреннего кармана аккуратно сложенную карту и небрежно бросил ее на стол, – указаны координаты всех известных мне укромных местечек, в которых отсиживаются наши коллеги. Так что вперед – и с песней…

Когда они уже вышли из портала возле родового замка Корбина, Орли спросил:

– Думаешь, они ничего против тебя не удумают?

– Удумают, и почти наверняка очень скоро, – кивнул Корбин. – У Паланеза, как и у всех островитян, страсть к интригам в крови.

– Тогда почему?

Да потому что он хотя бы понимает, чем все это грозит, и хотя бы первое время предпочтет сидеть тихонечко. А мозги у него хорошие, и характер подходящий, поэтому с Ковеном в момент кризиса он справится. Пускай работает, а дальше – видно будет. Уничтожить его, случись что, будет несложно, но все же, надеюсь, мы сработаемся.

Эпилог

Королевский дворец утопал в огнях – давно, с самого начала войны, в нем ничего не праздновали, но сейчас, похоже, готовились наверстать упущенное. Корбин, не любивший пышных церемоний, вначале был против, но его товарищи настояли – и Лик, герцог Санторский, напирающий на то, что народу всегда охота хлеба и зрелищ, и Прим, у которогоя только что родился сын, от чего целитель уже неделю ходил в состоянии легкой эйфории, будто то ли накурился чего-то, то ли грибов объелся, и даже Корнелиус, переставший, наконец, обижаться на то, что Корбин не стал советоваться с ним, громя Ковен. Епископ же и вовсе давно напирал на то, что король не должен совсем уж отрываться от народа, да и отдыхать тоже когда-то должен, иначе просто упадет от усталости. Корбин, который и без светской жизни по вечерам еле доползал до кровати, отбрыкивался, сколько мог, но под таким напором вынужден был уступить, и сейчас в третий раз за период его правления в столице начинался большой праздник.

Ну, первый раз можно было, в принципе, и не считать – коронация, однако. Второй был попроще – триумафальное шествие по случаю окончания войны, два месяца назад, когда победоносные легионы Багванны мерно чеканили шаг по площади столицы на страх врагу и на радость обывателям. Война шла трудно, но завершилась успешно, принеся стране еще две богатые провинции и немалую сумму в золоте, которую Руалия выплатила в качестве контрибуции. Учитывая, что почти вся она пошла солдатам, армия сейчас готова была на клочки порвать любого, кто косо посмотрит на такого справедливого короля. Ну а так как наиболее отличившиеся в войне были пожалованы рыцарскими званиями, да еще и поместьями на завоеванных землях впридачу, то авторитет Корбина взлетел до небес.