Коннер Бэнкс снабдил меня копией видеозаписи передачи канала «Дискавери», в которой были воспроизведены два преступления, совершенные в состоянии лунатизма на территории США. Оба преступника сейчас отбывали пожизненные сроки. На той же кассете была видеозапись воспроизведения убийства и нанесения тяжких телесных повреждений, которые совершили два человека из Канады при тех же обстоятельствах. Оба были оправданы. Просмотр записи произвел на меня гнетущее впечатление. Двое из этих четверых были ошеломлены, когда их разбудили полицейские, и ровным счетом ничего не помнили о произошедшем. Еще один проснулся в машине и сам приехал в полицейский участок, обнаружив, что весь в крови.

Чтобы чем-то занять свое время, я принялась — и обнаружила, что мне это очень нравится, — понемножку переобустраивать особняк. Питер говорил, что Грейс почти не занималась особняком, зато заново отделала всю квартиру на Пятой авеню. За несколько недель между благотворительным приемом и нашей свадьбой я была в той квартире буквально пару раз, и теперь мне не хотелось появляться там без Питера. Может, это и глупо, но я чувствовала бы себя там самозванкой. Я понимала, что, если Питера отправят в тюрьму, придется думать, что делать со всем его имуществом.

А пока что я потихоньку переделывала под себя этот дом — мой дом, напоминала я себе. По моей просьбе Гэри принес с чердака ящик с лиможским фарфором, о котором я рассказывала Питеру. Джейн перемыла, а я вытерла все тарелки, чашки, блюдца и прочие восхитительные предметы сервировки, которые выставляли на стол во время парадных обедов на исходе девятнадцатого столетия.

— Да, миссис Кэррингтон, теперь таких вещей не делают, — восхищалась Джейн.

В парадной столовой стоял великолепный сервант восемнадцатого века. Мы расставили в нем сервиз, а посуду, выбранную Элейн, убрали.

«Туда ей и дорога», — подумала я про себя.

В одной из комнат третьего этажа я обнаружила массивный сундук, набитый потемневшим от времени старинным столовым серебром. Когда Джейн с Гэри начистили его, оказалось, что каждый предмет украшен монограммой.

— Кому принадлежат инициалы АСК? — спросила я у Питера во время одного из наших свиданий.

— АСК? Наверное, моей прапрапра, не помню точно, сколько раз, прабабке. До того как она вышла замуж за моего прапрапрапрадеда в тысяча восемьсот двадцатом году, ее звали Аделаида Стюарт. Помню, мама рассказывала мне, что Аделаида страшно гордилась своим дальним родством с королем Карлом и никогда не упускала случая напомнить супругу, что происходит из куда более знатного рода, чем он. Это ей пришла в голову мысль перевезти наш особняк из Уэльса сюда.

Я обнаружила, что разговоры, подобные этому, — лучший способ вызвать у Питера улыбку. Ему нравилась идея, что я намерена приложить к его дому свою руку.

— Делай все, что захочешь, Кей. На мой вкус, большая часть комнат слишком чопорные и неуютные. Только библиотеку не трогай. И ни в коем случае не вздумай ничего делать с моим креслом.

Я сказала Питеру, что хочу заменить кое-какие картины на стенах другими из числа тех, что я обнаружила на третьем этаже. Они нравились мне больше.

Пару раз в неделю я приглашала к себе на ужин Мэгги, а иногда мы с ней выбирались в наш излюбленный итальянский ресторанчик. Я видела, что, едва стоит нам с ней войти, как на нас немедленно начинают глазеть, но решила, что не могу всю жизнь от всех прятаться и что рано или поздно людям надоест на меня таращиться, по крайней мере до тех пор, пока не начался суд.