- Начинаю понимать, - сказал Апухтин.

- В одном болгарском журнале, - неторопливо продолжал Кудояров, - я видел остроумную карикатуру: "Памятник изобретателю прежде и теперь". На первом рисунке изображен изобретатель прежде. Год 1895-й. Гордый одиночка стоит на высоком пьедестале, вдохновенно подняв очи к небу и прижимая к груди чертеж, свернутый трубкой. На втором рисунке - изобретатель сегодня. Год 1975-й. Тут нарисована целая куча людей. Они, как на групповых снимках, какие делаются в каком-нибудь доме отдыха: одни стоят, другие сидят, третьи возлежат у них в ногах. Вы, кстати, слыхали что нибудь о Николя Бурбаки?

- Слышал, - сказал Апухтин. - Его называют "математическим феноменом XX века".

- Бурбаки действительно существовал. Это была очень оригинальная фигура: французский генерал XIX века Шарль-Дени-Сотэ Бурбаки, неудачливый претендент на греческий престол. Но к математике он не имел отношения. Не берусь объяснить, почему группа французских математиков избрала его фамилию своим псевдонимом. Все они очень сильные, творчески работающие ученые - восемнадцать человек. Результат их трудов - всемирно известная "Энциклопедия математики" в тридцати томах.

- Но какое отношение он имеет к профессору Румянцеву? осведомился Апухтин.

- Наш Румянцев тоже, так сказать, синтетическая личность, - пояснил Кудояров. - Дело, как нередко бывает в серьезных случаях, - началось с пустяков. Несколько лет назад купил я дачу. Принадлежала она двум хозяевам - архитектору и начальнику снабжения одного крупного предприятия. Надо отдать им честьстроили ее они собственными руками. И в результате этого удачного симбиоза появилось двухэтажное деревянное сооружение в псевдорусском, ерническом стиле с витыми колонками, петушками на крыше, резьбой и прочими затеями. Впрочем, купил я этот дворец отдыха отнюдь не ради экзотики, а потому, что стоял он в сосновом бору, а местность сочетала в себе три основных красоты русского ландшафта - лес, реку и поле. И вот в дни уик-энда собирались в моем тереме-теремке мои друзья и коллеги, числом тринадцать, ученый народ самых разных профилей, люди нестарые, талантливые искатели. Привлекала их, прежде всего, отличная рыбалка. В эту "чертову дюжину" входил ваш покорный слуга, три академика, четыре доктора технических наук, четыре профессора ленинградских вузов. С утра, после завтрака, прогулка по бору, разговоры на животрепещущие научные темы, после обеда рыбалка. А вечером опять споры, споры, споры... Нас особенно интересовали вопросы океанологии и некоторые физические проблемы, в особенности "безумная" идея об антиэнергии, выдвинутая в нашем кругу известным специалистом по морской метеорологии Иванцовым. Могу назвать вам дату рождения профессора Румянцева - июль 1974 года. Сначала этот псевдоним был нам удобен потому, что тут было действительно соборное творчество, и в книгах профессора Румянцева, не столько чисто научных, сколько научно-популярных и публицистических - сейчас даже трудно определить, что в них от Кудоярова, что от Иванцова, что от академика Боярчука. Потом мы стали предвидеть, - это уже когда родился проект "Перехватчика ураганов", - что профессор Румянцев может стать предметом посягательств со стороны, и потому продолжали мистификацию.

- Но вы разрешите мне раскрыть инкогнито профессора Румянцева в моей книге?

- Да, пожалуй, уже пора, - согласился Кудояров, подумав. - Я посоветуюсь с коллегами, но думаю, что сделать это придется.

Так решилась судьба мифа о великом ученом профессоре Румянцеве.

* * *

Книгу свою Апухтин посвятил Кудоярову. Она заканчивалась фразой: "Время Фаустов миновало.