Я шёл по улице, держал перед собой в вытянутой руке розу и улыбался.

Люди, которые шли мне навстречу, улыбались тоже.

А может, мне казалось, что они улыбаются.

Я прошёл весь Арбат, потом весь Кутузовский проспект и вышел на Рублёвское шоссе.

Иногда я представлял себе тётю Зою с открытым ртом и перепуганными глазами и тихонько хихикал.

В таком виде я действительно находил сходство между ней и портретом над моей раскладушкой.

Я любил и её, и портрет, и художницу, которая его нарисовала, и людей, которые шли или проносились мимо меня в чёрных машинах.

Люди — странные существа. Они болеют, страдают и умирают — но им как будто до этого нет дела! Они зачастую ведут себя так глупо и совершают столько ошибок, словно бессмертие — их единственная проблема.

Рублёво-Успенское шоссе, в районе деревни Барвиха. На зелёный свет здесь переходили дорогу продавец магазина телефонов и его немолодая жена.

Она держала его под руку, а он рассказывал ей про новую модель Nokia, которую они только вчера получили.

— Слушай, — остановилась она прямо на середине шоссе. — А я выключила духовку?

— Наверное, выключила, — сказал продавец. — Не стой посреди дороги, пошли!

— Наверное, нам лучше вернуться! — настаивала она.

— Вспомни, последний раз мы примчались домой от сына, потому что ты решила, что оставила включённым утюг, — ворчал продавец.

— Ты хочешь, чтобы я нервничала? — спросила она, не двигаясь с места.

Сотрудник ГИБДД махнул им дубинкой, собираясь переключить светофор.

— Конечно не хочу! — воскликнул продавец — Ну что, вернёмся?

— Нет, ладно, пошли, — решила она. — Раз я вытащила торт, значит наверняка и духовку выключила.

— Вот видишь! — обрадовался продавец. — А торт точно вытащила? А то я уже настроился на чаёк с наполеончиком сегодня вечером!

Я увидел их издалека.

Они опасно стояли на середине шоссе и что-то обсуждали.

«Наверное, ссорятся», — подумал я и пошёл им навстречу.

Продавец и его жена удивлённо разглядывали молодого человека, который приближался к ним с белой розой в вытянутой руке.

У молодого человека что-то упало, он неловко наклонился, поднял какой-то предмет и сунул его в карман.

Так же смущенно улыбаясь, он протянул розу жене продавца.

— Вы такая красивая, — произнёс молодой человек. — Если ваш мужчина позволит, я бы хотел преподнести вам этот цветок.

Продавец важно кивнул а его жена расплылась в улыбке.

— Спасибо, — сказала она, лукаво поглядывая на мужа — Мне уже давно не дарили цветов.

Молодой человек как-то старомодно поклонился и пошёл дальше.

Продавцу даже показалось, что если бы у парня была шляпа, он приподнял бы её над головой.

— Кто это тебе давно цветы не дарил?! — спросил он жену, в душе страшно гордясь ею.

— Никто! — Она театрально вздохнула.

— Пойдём, я покажу тебе, что такое настоящие цветы, а не эта жалкая незабудка!

Теперь я шёл в сторону гостиницы Млея гораздо медленней.

У меня не было розы, которую я хотел ему подарить.

Я шёл всё медленней и уже думал о том, чтобы вернуться.

Люди в машинах перестали мне улыбаться, а тётя Зоя с открытым ртом теперь казалась мне полоумной алкоголичкой, которая наверняка пропьёт свои новые зубы. Будет менять по одному на бутылку водки.

«Надеюсь, всё-таки на две», — подумал я.

В какой-то момент я решил, что лучше вернуться на Ленинградку. И дожидаться там корабля с Теты.

А может, пойти в тюрьму и объяснить, что это я, а не Ха, должен сейчас есть в камере баланду! Спрятаться там и никого не видеть!

Что-то грохнуло в небе — уж, конечно, не наша летающая тарелка, — и пошёл дождь.