- Бог мой, почему?

- Черт подери, я знаю только, что я бы на твоем месте сделал так. Во-первых, я готов спорить, что, если ты по-прежнему будешь жадничать и не перейдешь на нормальный рабочий день, ты убьешь себя. А во-вторых, не исключено, что это воздействие еще только начинается. Почем ты знаешь, что будет дальше?

Он вздохнул, и я понял, что он не слышал ни слова из того, что я ему говорил.

- Уолтер, - умоляюще произнес он. - Я дам тебе пятьсот в день.

Я решительно покачал головой.

- Не соглашусь даже за пять тысяч и за пятьсот тысяч.

Должно быть, он понял, что мое решение твердо, потому что завел двигатель, и мы поехали дальше. Он сказал:

- Ну что ж, если деньги действительно ничего для тебя не значат...

- Честное слово, ничего, - заверил я его. - Конечно, другое дело, если бы их у меня не было. Но у меня есть постоянный источник дохода, и хоть удесятери этот доход, счастливее я не стану. А уж когда мне предлагают работать на... на...

- На Этаоине Шрдлу? Я думаю, ты бы в конце концов привык к нему. Знаешь, Уолтер, клянусь, что эта штука превращается в личность. Хочешь, заедем в типографию?

- Не сейчас, - сказал я. - Мне нужно помыться и поспать. Но завтра я к тебе загляну. Да, кстати, когда мы виделись в последний раз, я забыл спросить тебя насчет шлака. Что ты имел в виду, когда сказал, что никакого шлака не получается?

Он не сводил глаз с дороги.

- Я так и сказал? Что-то не помню...

- Джордж, послушай, перестань мне голову морочить. Ты отлично знаешь, что именно так и сказал, и не пытайся увильнуть. Что там со шлаком? Выкладывай.

- Понимаешь... - начал он и замолчал, и молчал долго-долго, а потом сказал: - Ну, ладно. Что тут скрывать? С тех пор... С тех самых пор я больше не покупаю типографский сплав. И тем не менее у меня его на несколько тонн больше, чем было, и это не считая того, что я рассылаю по типографиям наборы. Понял?

- Нет. Если только это не...

Он кивнул.

- Он занимается трансмутацией, Уолтер. Я узнал об этом на второй день, когда он стал работать так быстро, что у меня вышли все слитки. Я пристроил к металлоподавателю засыпную воронку и так осатанел, что принялся совать туда непромытые старые наборы. Потом решил снять шлак с поверхности расплава... А никакого шлака не оказалось. Поверхность расплава была гладкая и сияла... ну, как твоя лысина, Уолтер.

- Но... - пробормотал я. - Как же...

- Не знаю, Уолтер. Какие-то химические процессы. Что-то вроде серой жидкости. Она внизу, на дне металлоподавателя. Я ее видел однажды, когда металл почти кончился. Эта жидкость действует вроде желудочного сока и переваривает в чистый типографский сплав все, что я загружаю в воронку.

Я провел тыльной стороной ладони по лбу, обнаружил, что лоб у меня мокрый, и сказал слабым голосом:

- Все, что ты бросаешь...

- Да, все. Когда у меня вышли слитки, обрезки, зола и сорная бумага, я принялся... Ладно, ты увидишь, какую ямищу я вырыл на заднем дворе.

Несколько минут мы молчали. Когда машина затормозила у дверей моего отеля, я сказал:

- Джордж, если ты хоть сколько-нибудь ценишь мои советы, разбей эту машину вдребезги, пока не поздно. Если это тебе удастся. Она опасна. Она может...

- Что она может?

- Не знаю. Тем-то она и ужасна.

Он завел мотор, снова выключил его и задумчиво поглядел на меня.

- Я... Что ж, может быть, ты и прав, Уолтер. Но я получаю такую прибыль... ведь из-за нового металла она еще больше, чем я тебе сказал... и у меня просто духу не хватает остановиться. А она становится все умнее. Я... я не говорил тебе, Уолтер, что теперь она сама чистит свои потроха? Она выделяет графит.

- До свидания, - сказал я и так и стоял на краю тротуара, пока его машина не скрылась из виду.