Большую часть пути я ехал с включенными фарами. Ехал быстро. На это ушло минут двенадцать. За четверть мили до места назначения я погасил фары. Съехал с дороги. Развернул машину передом на юг, к городу. Оставил двери незапертыми. Ключ в замке зажигания.

Хаббл взял большие кусачки. Финлей проверил револьвер, захваченный из участка. Пошарив под сиденьем, я нашел пластиковую бутылку, наполненную бензином. Сунул в карман к дубинке. Бутылка была тяжелая. Оттянула куртку вправо. «Дезерт Игл» оказался чуть ли не на груди. Финлей дал мне спички. Я положил их в другой карман.

Мы постояли на обочине. Переглянулись. Направились прямо через поле к расщепленному дереву. Его силуэт четко вырисовывался в свете луны. Нам потребовалось две минуты, чтобы добраться до него. Мы неслышно ступали по влажной земле. Остановились рядом с изувеченным стволом. Я забрал кусачки у Хаббла, мы снова переглянулись и направились к проволочному ограждению, проходившему вдоль задней стены склада. Времени было без десяти четыре. С тех пор как мы покинули горящий полицейский участок, никто не произнес ни слова.

От дерева до ограждения было семьдесят пять ярдов. Это заняло у нас минуту. Мы остановились у пожарной лестницы, прямо напротив того места, где она была вмурована в бетонную отмостку, проходящую вдоль всего ангара. Финлей и Хаббл схватили проволоку, натягивая ее, а я последовательно перекусил все звенья. Сталь поддавалась легко, словно мягкие корешки. Я вырезал большой кусок, семь футов в высоту, до того места, где начиналась колючая проволока, и футов восемь в ширину.

Мы шагнули в дыру. Подошли к лестнице. Остановились. Изнутри доносились какие-то звуки. Шаги и шорох, приглушенные эхом огромного пустого помещения. Я набрал полную грудь воздуха. Подал остальным знак прижаться к металлической стене. Я до сих пор не знал, есть ли охранник на улице. Нутром я чувствовал, что подкрепления не будет. Но Финлей опасался по этому поводу. А я уже давно научился прислушиваться к таким людям, как Финлей.

Поэтому я приказал остальным стоять на месте, а сам осторожно заглянул за угол громадного сооружения. Пригнувшись, уронил с высоты в фут кусачки на бетон. Они произвели именно тот шум, какой был мне нужен. Как будто кто-то пытался проникнуть на охраняемую территорию. Зажав дубинку в правой руке, я прижался к стене и стал ждать.

Финлей был прав. Охранник на улице был. Но и я был прав. Подкрепление не пришло. Охранником оказался сержант Бейкер. Он обходил ангар снаружи. Я его сначала услышал, и лишь потом увидел. Я услышал сдавленное дыхание и шаги по бетону. Бейкер обогнул угол ангара и остановился в ярде от меня. Застыл, увидев кусачки. В руке он держал полицейский револьвер 38-го калибра. Посмотрев на кусачки, он скользнул взглядом по забору, нашел вырезанную секцию. Побежал к ней.

И встретил свою смерть. Я, что есть силы, огрел его по затылку дубинкой. Но Бейкер не упал. Он выронил револьвер. Описал круг на ватных ногах. Ко мне подскочил Финлей. Поймал Бейкера за горло. Казалось, фермер сворачивает шею цыпленку. У Финлея это получилось замечательно. На груди форменной рубашки у Бейкера до сих пор была бирка с фамилией. Первое, что я заметил девять дней назад. Мы опустили тело на отмостку. Подождали пять минут, тщательно прислушиваясь. Больше на улице никого не было.

Мы вернулись к Хабблу. Я снова набрал полную грудь воздуха. Подошел к пожарной лестнице. Начал подниматься, бесшумно наступая на каждую ступеньку. Лестница была сварена из стальных прутьев. Одно неуклюжее движение — и она зазвонит как колокол. Финлей поднимался следом за мной, держась правой рукой за поручень, сжимая в левой револьвер. Последним был Хаббл, от страха даже не дышавший.