То, что делается сегодня в образовании и культуре, – это все равно что сдирать кожу с человека. Кажется, с нас хотят содрать последнюю кожу, до самого конца. Больно! Духовно и морально невыносимо больно.

О нынешней школе

Если же говорить о школе, то там все еще страшнее, гораздо страшнее. На что ребята обречены? С этим так называемым единым государственным экзаменом, с этими «тыками»-тестами разве могут они получить настоящее образование? Неудивительно, что многие из школы выходят просто безграмотными.

Мне известно, что в Московском государственном университете некоторое время назад стали организовывать курсы русского языка для поступающих. Настолько они безграмотны. Не знаю, существуют ли эти курсы сейчас, но какой все-таки тревожный симптом!

Да, русский язык молодые знают все хуже и хуже. В семьях надеются, что государство, как это было при Советской власти, научит детей самому необходимому, а ничего не получается. Школа сегодня для многих учеников – это почти гибель. Много пишут об этом, много говорят. Но все остается без изменений. Потому что государство думает иначе.

Особенно душа болит за деревню, где школы, так называемые малокомплектные школы, теперь сокращаются. Какая же Россия без деревни? Когда-то Шукшин говорил: как ни посмотришь в черной рамке (то есть в газетном некрологе об ушедшем великом человеке) – наш, деревенский.

Мне одна учительница написала из села, как ей приходится хитрить, чтобы увеличить число часов для русского языка и литературы. Пускай, дескать, они там «наверху» свое придумывают, а я действую по-своему. И у меня получается на один или даже два часа в неделю больше, чтобы учить детей родному языку. Но много ли таких учителей? И будет ли их со временем больше?..

Сейчас, говорят, рождаемость повышается, что само по себе, конечно, хорошо. Но ведь детей малых подкарауливают со всех сторон! Швыдкой подкарауливает, нынешняя школа, соблазны всякие. Чтобы сделать не человеком, а неизвестно кем.

О нашей призванности и нашем стоянии

Наверное, я нарисовал довольно мрачную картину. Если продолжать эту «Боль души», то продолжать ее придется, видимо, долго. Однако и стоять придется, поскольку веры в лучшее будущее и надежды терять нельзя.

Стоять надо! Бывает так, и у меня бывает: приглашают куда-то на хорошее дело, а уже устал, уже и годы, и не хочется никуда идти – тянет просто с книжкой посидеть. И отказываешься. А потом совесть среди ночи просыпается: почему отказался? Ведь полезное, нужное дело, о важном будет разговор, а ты все-таки отказался.

Ну да, усталость, возраст, но надо идти до последнего. Носят ноги – иди, есть о чем говорить – говори. Я думаю, это наша призванность: ни в коем случае не молчать, не устраняться, не уходить оттуда, где ты нужен.

И я знаю: так не получится. Как бы мало сил ни оставалось, все равно надо подниматься, и отвечать на вопросы Виктора Стефановича, и во что-то ввязываться, где-то выступать, кому-то помогать.

В книге мы не теряем надежды, что победим. Давайте работать для этого.

Виктор кожемяко

Ожидание спасения или катастрофы?

Валентин Распутин и другие в новом документальном фильме «Река жизни»

О том, что такой фильм задумано создать, услышал я впервые от Валентина Григорьевича Распутина весной 2009 года. Именно тогда писателю предложили отправиться в путешествие по Ангаре – от истоков до устья. Путешествие не праздное, а, можно сказать, творческое, с посещением мест, особенно памятных и дорогих для автора «Прощания с Матерой», который здесь же и родился. Не знаю точно, кто стал инициатором идеи, но поплыли вместе с Валентином Григорьевичем известный литературный критик Валентин Курбатов и книжный иркутский издатель Геннадий Сапронов, а также кинорежиссер-документалист Сергей Мирошниченко со своей операторской командой, снимавшей день за днем все происходящее в пути.