Соотечественники стояли на утоптанном снегу с убогим инвентарем в руках и были, судя по всему, вполне довольны. Только Сахарову достались очень даже пригожие "Россиньоли". И ботинки на ногах у Сахарова были приличные, "Динафит". Но Саша этому ничуть не удивился, он давно понял, что Сахаров – это такой парень, каких рожают в рубашке, а хоронят на Новодевичьем. Но остальные смотрелись как сироты.
Один к одному. Плакать хотелось, на них глядя. Всем выдали одинаковые, салатного цвета, древние "Полспорт" с неавтоматическим крепежом. С таким античным крепежом, у которого вращающаяся круглая "пятка" с металлическими пружинами. И еще нашим выдали ботинки – одинаковые, жуткие, темно-синие "Райхл" времен плана Маршалла и освоения целины. С двумя застежками скобкой, как у ботинок для младенцев.
– О! А вот и наш чемпион! – бодро провозгласил старшой, завидев Сашу. – Ну, как нас экипировали, Александр? А? Красота!
Да уж, красота, подумал Саша. Краше в гроб кладут. А, ладно, сойдет. Все равно они в этом ни хрена не понимают. Все равно они после Боровца кататься никогда не будут. Да они и здесь-то особенно кататься не будут. Поковыряются сейчас часокдругой, изваляются в снегу и пойдут в отель ждать обеда.
– Вот и тренер наш, – сказал старшой. – Товарищи, это наш, можно сказать, наставник. Товарищ Кралев, мы вас приветствуем!
Чернявый крепыш в комбезе "Карбон" обошел Сашу сзади и пожал руку старшому.
– Товарищ Кралев у нас учился, все уже про него узнали, – объявил старшой. – Товарищ Кралев закончил институт физкультуры имени Лесгафта. Точно, товарищ Кралев?
– Да, здравствуйте, – с еле-еле заметным акцентом сказал крепыш и коротко глянул на Сашу. – Да, в Ленинграде учился. Сейчас поднимемся на склон, я прошу всех точно выполнять, что я буду говорить.
Потом инструктор раздал всем закатанные в пластик пропуска на шнурках. На синих пропусках было пропечатано поверх силуэта спускающегося лыжника – "ДК ПО
ТУРИЗЪМ. ВЪЖЕНИ ЛИНИИ. ЛИФТ-КАРТА. 26.02.84 – 10.03.84".
Саша повесил пропуск на шею.
– Как мое оборудование? – деловито спросил Сашу Сахаров. – Все как надо? Я со здешним кладовщиком пошептался. Обслужи, говорю, с особой заботой. Потом, говорю, сочтемся. Видишь – кажется, что-то приличное дал.
– Жаль, что ты за всех не пошептался, – сказал Саша. – В такое говно наших обули, что смотреть больно.
– Я так и понял, – кивнул Сахаров. – Почему-то так и подумал. Я пока в твоих горнолыжных делах не разбираюсь, но я так и понял. Слушай, Берг, мне кажется, что тут некоторая дискриминация. Я точно видел, что западникам давали оборудование поновее. Что-то тут наших задвигают.
Группа потянулась к станции, крепыш шел впереди и что-то объяснял старшому.
– Ладно, пошли, – сказал Саша. – Тебе-то хорошие лыжи дали. И ботинки тоже неплохие. Я тебе вечером расскажу про инвентарь. "Эквип" – это дело очень важное…
Уже заходя в дверь станции, Саша обернулся и заметил, что женщина в черной шубе из искусственного меха уходила по дорожке между соснами. Она шла, сунув руки в карманы шубы, и пинала ледышку. Саша мельком подумал: когда все стояли у пункта проката, у этой женщины не было лыж. Она прошла со всеми до станции, потом приотстала и теперь уходила по дорожке между соснами… И еще Саша подумал, что хоть он и не видит сейчас ее лица, но она улыбается. Так ему показалось. Она не стала брать лыжи в пункте проката, она просто пошла погулять по горному зимнему лесу, и ей было хорошо и беззаботно… Так ему показалось, хоть он и видел ее сейчас со спины и она была уже довольно далеко, метрах в пятидесяти. |