Он влюбился в эту пустоту и прозрачность сразу. Вправо и влево расстилалась широкая полоса бледно-желтого песка, за спиной высился обрыв, поросший поверху сероватой сухой травой и низким кустарником. А перед Полетаевым лежало чистейшее, покойное Ионическое море.

Он допивал бутылку, вставал и вынимал из сумки-холодильника мясо. На берегу повсюду валялся плавник, прокаленный солнцем. Полетаев рыл неглубокую яму, валил туда деревяшки, бросал спичку – плавник мгновенно занимался огнем, вскоре была готова горка красных углей.

Полетаев заворачивал куски мяса в фольгу и палкой зарывал свертки в угли. Потом раскладывал на полотенце большие пурпурные помидоры, чеснок, фиолетовый лук, оливки и маслины, свежий хлеб, пластиковые стаканы и тарелки, виноград и белый сыр. Он брал с заднего сиденья огромную глиняную тарелку, которую купил еще в первый день, резал на ней лук, сыр, перец, помидоры, сыпал маслины, солил, перчил, заливал все это оливковым маслом. Потом ставил на полотенце холодную, запотевшую бутылку, сок для Кати, натирал хлеб чесноком и возвращался к мясу.

“Па ме гиа ипно Катерина… ”

Вера с Катей лежали на зализанных каменных плитах или бродили по колено в воде, отыскивая крабов и скатов.

Полетаев вытаскивал из углей пузырящие жиром свертки, обжигая пальцы, раскрывал фольгу и укладывал мясо на тарелки. Потом звал. Вера подбегала – холодная, мокрая, целовала Полетаева в висок и кричала: “Катюш! Папа уже все приготовил! ”

К ночи они возвращались в отель, бросали “ самурай ” с ключом в замке где попало, окунались в бассейн и укладывали Катю. Иногда не укладывали, если принцесса желала прожигать жизнь.

Полетаев всюду носил с собой приемник. Сиртаки звучало по всем волнам с перерывами на футбол и прогноз погоды. Из приемника лилось – аккордеон, бузука, барабан – “ Па ме гиа ипно Катерина… ”. Везде – в лавках, магазинах, тавернах.

“Это ” хава нагила ”, балканский вариант ”,- насмешливо говорила Вера.

Ужинали они в одной и той же таверне, рядом с отелем. На третий раз к ним вышел хозяин – собственноручно выбирать для них рыбу.

“Что такое немцы? – важно спросил господин Закариас, когда в половине второго Катя спала головой на коленях у отца, а

Вера, позевывая, ковыряла ложкой десерт. – Что такое немцы? Или шведы?.. По бутылке пива на каждого, и они весь вечер занимают столик… Что такое русские? Они делают заказ! Они хотят филе меч-рыбы, грик-сэлад, креветок, десерт! Их приятно кормить! Это клиенты! Иногда они шумят.

Но они столько пьют, что имеют право шуметь! ”

“Господи, Боря,- устало вздохнула Вера, – но он же изъясняется совершенно, как бабелевские персонажи! ”

“По-английски!.. Говори по-английски! – сердито сказал

Полетаев. – Человек к нам со всей душой! Это невежливо ”.

На пятый вечер Закариас принес к их столику маленький, тяжелый бочонок.

“Локаль вайн, – важно объявил Закариас. – Это подарок ”.

Полетаев под насмешливым взглядом Веры снял с руки часы

“Командирские ” и вложил в ладонь Закариаса.

“Надо соответствовать национальному образу ”,- виновато объяснил жене Полетаев.

Полетаев открыл дверь, пропустил Катю и шагнул в квартиру.

Он услышал, как Вера говорит по телефону: “ Брось, Мартик, это все ерунда… Ничего я про себя не знаю, и никакого отпуска у меня долго не будет… Скорее всего вы сами приедете… Не зарекайся… Вот когда твой загадочный муж и мой загадочный муж будут пить на кухне, мы это обсудим.