Герберт Уэллс. Это было в каменном веке
Глава 1
Уг-Ломи и Айя
Случилось это в доисторические времена, не сохранившиеся в человеческой памяти, во времена, когда можно было, не замочив ног, пройти из
Франции (как мы теперь ее называем) в Англию и когда широкая Темза лениво несла свои воды меж топких берегов навстречу отцу своему, Рейну,
пересекавшему обширную равнину, которая ныне находится под водой и известна нам как Северное море. В те далекие времена низменности у подножия
меловых холмов Южной Англии еще не существовало, а на юге Сэррея тянулась гряда поросших елью гор, чьи вершины большую часть года были покрыты
снегом. Остатки этих вершин сохранились и по сей день - это Лейс-Хилл, Питч-Хилл и Хайндхед. На нижних склонах за поясом лугов, где паслись
дикие лошади, росли тисы, каштаны и вязы, и в темных чащах скрывались серые медведи и гиены, а по ветвям карабкались серые обезьяны.
У подножия этой гряды, среди лесов, болот и лугов на берегах реки Уэй и разыгралась та маленькая драма, о которой я собираюсь рассказать.
Пятьдесят тысяч лет прошло с тех пор, пятьдесят тысяч, если подсчеты геологов правильны.
В те далекие дни, как и сейчас, весна вселяла радость во все живое и заставляла кровь быстрей струиться в жилах. По голубому небу плыли
громады белых облаков, веял теплый юго-западный ветер, мягко лаская лицо.
Взад-вперед носились вернувшиеся с юга ласточки. Берега реки были усеяны лютиками, на болотистых местах, всюду, где опустив свои мечи,
отступали полчища осоки, сверкали звездочки сердечника и горел алтей, а в реке, неуклюже барахтаясь, играли откочевывающие к северу лоснящиеся
черные чудовища - бегемоты, сами не зная, чему радуясь, охваченные только одним желанием - взбаламутить до дна всю реку.
Выше по течению, неподалеку от бегемотов, в воде плескались какие-то коричневые зверята. Между ними и бегемотами не было соперничества, они
не боялись друг друга, не питали друг к другу вражды. Когда, с треском ломая тростник, появились эти громадины и разбили зеркало реки на
серебряные осколки, маленькие создания закричали и замахали руками от радости: значит, пришла весна.
- Болу, - кричали они. - Байя, Болу!
Это были человеческие детеныши - над холмом у излучины реки поднимались дымки становища. Эти малыши походили на бесенят - спутанная грива
волос, приплюснутые носы, озорные глаза. Их тела покрывал легкий пушок (как это и теперь бывает у детей). Бедра у них были узкие и руки длинные,
лишенные мочек уши заострялись кверху, что изредка встречается и теперь. Совершенно голые коричневые цыганята, подвижные, как обезьянки, и такие
же болтливые, хотя им и не всегда хватало слов.
Гребень холма скрывал становище их племени от барахтающихся бегемотов. Оно представляло собой вытоптанную площадку среди сухих бурых
листьев чистоцвета, сквозь которые пробивалась свежая поросль папоротника, раскрывавшего клейкие листочки навстречу теплу и свету. Посредине
тлел костер - груда углей под серым пеплом, куда время от времени старухи подбрасывали сухие листья. Мужчины почти все спали - спали они сидя,
уткнув головы в колени. В это утро они принесли хорошую добычу - убили оленя, затравленного дикими собаками, и мяса хватило на всех, так что
ссориться не пришлось; некоторые из женщин до сих пор глодали кости, валявшиеся повсюду. Другие собирали и сносили в кучу листья и ветки, чтобы
Брат Огонь, когда снова спустится ночь, мог снова стать высоким и сильным и отгонять от них диких зверей.
|
