— Не имеет значения, которая из них настоящая, — уверенно возразил Терри. — Я люблю ее. Вопрос в том, любит ли она меня? Любит ли меня настоящая Аннабелла?

Дженьюари порывисто поцеловала Терри в щеку.

— Возвращайся к своей Аннабелле, и ты все узнаешь. Желаю тебе удачи, Терри.

— Ему она очень понадобится, — произнес Хьюстон, — ведь он имеет дело с женщиной.

Дженьюари снова засмеялась.

— Хьюстон, замолчи! А ты, Терри, иди собираться.

— Спасибо вам обоим. Вы мои лучшие друзья.

— Возвращайся к своей леди, — напутствовал его Хьюстон, — и сражайся за нее до конца. Поверь мне, любовь женщины того стоит.

— Любимый мой, — Дженьюари обвила руками шею мужа. — Какие прекрасные слова. Хотелось бы слышать подобное из твоих уст почаще.

Терри смотрел, как двое влюбленных, не растерявших за годы супружества своего пыла, нежно улыбаются друг другу, не замечая ничего вокруг. Он повернулся и тихо вышел не прощаясь.

10

Ночью, после разговора с Дженьюари Сент-Джон, образ Терри в снах Аннабеллы казался реальнее, чем когда-либо. Она часто просыпалась, протягивала к нему руки, натыкалась на пустоту и снова засыпала с ужасающим чувством одиночества и горечи потери.

К счастью, было воскресенье, и Аннабелла, к собственному удивлению, проспала до девяти часов, вместо того чтобы подняться, как обычно, рано утром. После нескольких часов беспокойного сна она чувствовала себя разбитой и опустошенной и решила прополоть герань, росшую на клумбе, которая уже давно требовала внимания.

Она надела новые узкие джинсы, плотно облегающие фигуру, и красную футболку с крупной надписью «Долой библиотекаршу» на груди. Чтобы волосы не мешали во время работы, она заплела их в две тугие косы, перевязав красными ленточками. Взяв новые перчатки для работы в саду, белые с яркими фиалками, она вышла на крыльцо, набрала полные легкие свежего утреннего воздуха, опустилась на колени возле цветочной клумбы и принялась выпалывать сорняки.

Через десять минут Аннабелла оставила бесполезные попытки не думать о Терри. Красная герань напоминала о том воскресном утре, когда она приколола пышный цветок к серому шелковому платью, надетому в церковь. Она помнила каждое прикосновение Терри в тесном зале. Она до сих пор ощущала на губах вкус его первого поцелуя, того самого поцелуя посреди улицы среди бела дня, и все, что случилось позже, во время поездки на искусственное озеро…

Аннабелла яростно выдернула несколько сорняков. В конце концов, несправедливо, что обыкновенные красные цветы рождали столько воспоминаний. Наверное, ей следует выдернуть герань и вместо нее посадить фиалки. Нет, фиалки тоже напоминали о Терри. Проклятье, осталось ли хоть что-нибудь, не хранящее в себе память о Терри? Его образ возникал повсюду, куда бы она ни посмотрела, куда бы ни пошла.

Аннабелла выдернула еще несколько сорняков. Она работала с ожесточением, которого хватило бы, чтобы выполоть целое поле. Интересно, как Терри отреагировал на сообщение Дженьюари о ее звонке насчет вырученных за самолет денег? Наверное, поморщился и с возмущением заявил, что у него нет более важного дела, чем рыбалка на острове. Что ж, тем хуже для него. Самолет или деньги, полученные за него, принадлежали ей, а он слишком долго не объявлялся с ними.

«Итак, — грустно подумала она, — Терри вложит чек вместе с документами в конверт и вышлет мне по почте, поставив точку в наших отношениях».

Аннабелла не мигая смотрела на цветок, а видела перед собой лицо Терри.

— Хватит, — резко сказала она цветку, встряхнула головой, отгоняя видение. — Господи, совсем дошла, уже разговариваю с растениями.