— Начнем с сада, а потом обыщем территорию в радиусе десяти миль от дома.

Поймав взгляд Ханта, он кивнул, и оба направились к выходу.

В дверях его задержала Дейзи.

— Вы ведь найдете ее, милорд? — спросила она, волнуясь.

— Найду, — решительно ответил он. — А потом придушу.

Дейзи натянуто улыбнулась и посмотрела ему вслед.

Шел час за часом. Теперь Маркус встревожился по-настоящему. Чернее тучи, Томас Боумен уехал вместе с всадниками, которые прочесывали окрестные леса и луга. Впрочем, он был уверен, что дочь затеяла дурацкий розыгрыш. Еще одна группа отправилась к скалистому берегу реки. Слуги тщательно обыскали сторожку у ворот, часовню, ледник, склады, винный погреб, конюшню и конюшенный двор. Проверили каждый уголок Стоуни-Кросс-Парка — и ничего! Ни следа, ни оброненной перчатки — ничего, что могло бы указать хотя бы направление дальнейших поисков девушки.

Маркус объезжал леса и поля. Бока Брута покрылись каплями пота, на губах выступила пена. В то же самое время Саймон Хант остался в доме и методично расспрашивал слуг. Только ему мог Маркус поручить это нелегкое дело. Хант умел вести разговор жестко, ничего не упуская. Именно так бы расспрашивал сам Маркус. Правда, у Маркуса не хватило бы терпения. Он, пожалуй, в порыве гнева мог бы наброситься с кулаками и выдавливать сведения из беспомощно хрипящего горла кого-нибудь из горничных. Лилиан где-то там, сбилась с пути или ранена… Когда он думал об этом, его охватывало доселе неизвестное чувство, испепеляющее, как молния, и холодное, как лед. Страх — вот что это было. Ему слишком дорога Лилиан. И вот она в опасности, а он бессилен ей помочь. Не может даже найти ее!

Явился Вильямс, главный лакей.

— Проверить дно озера, милорд? — спросил он после краткого отчета о ходе поисков. Маркус смотрел на него, не понимая. У него шумело в ушах, кровь молотом била в виски.

— Пока не надо, — услышал он собственный, на удивление спокойный, голос. — Я иду в кабинет поговорить с мистером Хантом. Если что, найдете меня там.

— Да, милорд.

Вот и кабинет. Хант допрашивал слуг, вызывая их по одному. Маркус вошел без стука. Хант сидел за огромным письменным столом красного дерева, а напротив него на краешке стула сидела горничная. При появлении графа она вскочила, неуклюже присела в реверансе. Он велел ей сесть. Она вдруг расплакалась. То ли ее напугал его грозный голос, то ли само присутствие хозяина наводило страх. Маркус быстро переглянулся с Хантом, который невозмутимо и сурово взирал на горничную.

— Милорд, — тихо сказал Хант, не отводя взгляд от рыдающей в три ручья девушки. — Поговорив с этой молодой особой — ее зовут Герти, — я понял, что, возможно, она знает кое-что относительно исчезновения мисс Боумен и того дела, что ей предстояло выполнить. Полагаю, однако, она не решается говорить из страха, что ей откажут от места. Не могли бы вы как хозяин дать какие-то гарантии, что…

— Вас не рассчитают, — сурово сказал Маркус, — если вы расскажете все, что знаете. Причем немедленно! В противном случае… вас не только вышвырнут из поместья, но и посадят в тюрьму как пособницу похищения мисс Боумен.

Герти вытаращила глаза от страха, утерла лицо рукавом и затараторила:

— М-милорд, меня п-послали… отнести мисс Боумен записку и приказали никому не рассказывать об этом… Она должна была встретиться с ней в саду бабочек, втайне от всех. И она сказала, что если я ляпну хоть слово, потеряю место…

— Кто вас послал? — зарычал Маркус, чувствуя, как закипает от ярости кровь.