– Книгу о суде, – сказала я. Мое сердце билось как сумасшедшее. Я приложила руку к груди, чтобы унять пульс, если это было возможно.

– Значит, «Холодный дом», – сказала Нетти, отходя платить за книгу.

– Подожди, лучше возьми обе. Одну на каждого из нас. Ты подаришь ей любовную историю. А я – о суде.

Нетти кивнула:

– Да, самое то, правда?

Я сделала глубокий вдох и проверила все свои пакеты. Моющее средство есть. Кондиционер есть. Макароны есть. Цветы есть. Термос есть. Апельсины… Бац! Я каким-то образом оставила апельсины на лотке матери Вина. Но ни в коем случае возвращаться за ними не хотелось.

Мы покинули книжный киоск, и несмотря на тот факт, что я была несколько взрослая для этого, я взяла Нетти за руку.

– Тебе удалось купить свежие фрукты? – спросила она.

Я сказала ей, что их не было. Похоже, в тот момент я выглядела ужасно, потому что Нетти решила утешить меня.

– Все нормально. У нас есть консервированные ананасы. Может быть, даже немного замороженной малины.

Мы практически перешли Юнион-Сквер, когда я почувствовала на своем плече руку.

– Ты оставила это, – сказал он. Я повернулась, но уже тогда знала, кто это был. Конечно, это Вин. – Моя мать настояла на том, чтобы я нашел вас…

Что случилось с мамой Вина?

– Привет, Нетти, – продолжил Вин.

– Привет, Вин, – холодно ответила Нетти. – Больше не носишь шляпы. В них ты мне больше нравился.

Я взяла мешок апельсинов и ничего не сказала.

– Я еле догнал вас двоих. Я не такой быстрый, как раньше, – сказал Вин.

– Как твоя нога? – спросила я.

Вин улыбнулся.

– Все еще чертовски болит. Как провела остаток лета?

Я тоже улыбнулась.

– Ужасно. – Я тряхнула головой и разозлилась. – Я слышала, что ты встречаешься с Алисон Вилер.

– Да, Аня, это так, – добавил после заминки Вин. – Молва распространяется быстро.

А мое сердце забилось еще быстрее.

– Я однажды говорила тебе, что ты забудешь меня скорее, чем ты думаешь, и оказалась права.

– Аня… – произнес он.

Я знаю, что сейчас я говорила горько, и какой в этом был смысл? По правде говоря, любую боль, что он мне причинил, я, скорее всего, заслужила. Я сама этого захотела – я оттолкнула такого преданного человека как Вин.

Я сказала ему, что рада за него. Это было не так, но я пыталась выглядеть взрослее (но взрослые ведь о подобном не лгут). Он выглядел так, будто хотел объясниться по поводу Алисон, но я не хотела этого знать. Обычно я хотела знать все обо всех, но в этом случае я была рада остаться в слепом неведении. Вин упростил это для меня, не так ли? Вместо этого я наклонилась, чтобы обнять его так, как представляла себе, в последний раз.

– Береги себя, – сказала я. – Скорее всего, мы больше не увидимся.

– Нет, – согласился он. – Вероятно, нет.

Думаю, я была сентиментальной. У меня с собой была одна плитка «Особого Темного Баланчина» и я отдала ему. Я взяла с него обещание, что он не покажет его своему отцу. Он взял плитку без слов и шуток об отравлении. Я была благодарна ему за это. Он просто положил плитку в карман и исчез в толпе. Он действительно хромал, и мне пришло в голову, что я была рада, что ему досталась от меня лишь хромота, а не что-то похуже. Он, вероятно, считал себя счастливее, чем Гейбл Арсли.

Нетти и я сели с нашими сумками в автобус.

– Почему именно Алисон Вилер? – спросила меня Нетти после нескольких минут в автобусе. – Он любит тебя.

– Я порвала с ним, Нетти.