Этим летом мэр, пытаясь показать всем, что Нью-Йорк не столь отвратителен, устраивал сеансы древних фильмов в Брайант-парке. Вин хотел пойти, как богатый человек, у которого есть привилегии и право делать то, что может быть потенциально опасно. Я сказала ему, что пойду с ним, но как следовало ожидать, с собой у меня было мачете.

Во время показа к нам никто не подошел, присутствие полиции впечатляло на таком событии как городской отдых. Тем не менее я едва могла обратить внимание на фильм, потому что думала о том, что мне нужно рассказать Вину.

Когда мы шли домой, Вин все еще говорил о кино.

– Та часть, где девушка едет на лошади по воде? Это было удивительно. Я тоже хочу так же.

– Да, – сказала я.

Вин посмотрел на меня.

– Анни, ты смотрела кино?

– Мне… мне нужно кое-что рассказать тебе.

Я рассказала ему о бизнесе и о договоре, который я подписала, и наконец, назвала имя адвоката, которого наняла.

– На следующей неделе я устраиваю своего рода вечеринку, чтобы представить свою задумку. Я буду очень рада, если ты сможешь прийти.

Вин не разговаривал целый квартал.

– Ты не сделаешь этого, Аня. Просто потому, что тот факт с подписанием договора аренды не означает, что ты должна делать это.

– Я должна, Вин. Неужели ты не видишь? Это способ искупить имя моего отца. Это способ хоть что-то изменить в городе. Если я не сделаю этого, я всегда буду жить во тьме.

– Ты думаешь, что обязана это сделать, но ты не должна. – Он схватил меня за руку и повернул к себе.

– Ты знаешь, как трудно это будет сделать?

– Да, я знаю. Но у меня нет другого выбора, Вин.

– Почему? – сказал он резким голосом, который я от него практически никогда не слышала. – Твой кузен взял на себя управление «Шоколадом Баланчиных». Ты не участвуешь в этом!

– Я никогда не буду не участвовать. Я дочь своего отца. Если я не сделаю этого, я всегда буду сожалеть.

– Ты не дочь своего отца. Я не сын своего отца.

– Я его дочь, Вин. – Я сказала ему, что отрицание также означает отрицать то, кем я являюсь, что я не могу изменить свое имя или свою кровь. Хотя он не слушал.

– Почему ты наняла моего отца? – спросил он тихим голосом, который был намного страшнее громкого.

Я пыталась объяснить ему, но он просто покачал головой.

– Я знал, что ты упрямая, но я никогда бы не подумал, что ты глупа.

– У меня есть причины, Вин.

Вин прижал меня к углу возле стены.

– Я был предан тебе. Если ты так поступишь, я не буду на твоей стороне. Возможно, мы останемся друзьями, но ничего большего. Я уйду от тебя так далеко, насколько это возможно. Я не буду смотреть, как ты будешь уничтожать себя.

Я покачала головой. Мои щеки были мокрые, я плакала.

– Я должна, Вин.

– Я так мало значу для тебя?

– Нет… нет. Но я не могу быть никем иным, кроме самой себя.

Вин посмотрел на меня с отвращением.

– Ты хоть знаешь, что он отравил тебя в прошлом году, а?

Вин знал.

– Он сказал мне.

– Ты точно знаешь, какой он человек, и ты пойдешь и сделаешь это в любом случае! Если он помогает тебе, это лишь потому, что он видит выгоду для самого себя.

– Я знаю это, Вин. Он использует меня, я использую его.

– Тогда ты достойна его.

Вин покачал головой.

– Мы закончили, – сказал он.

– Не делай этого, Вин. Не здесь. Не сейчас. Подумай столько, сколько нужно. – Стыдясь всего этого, я упала на колени и сложила ладони вместе.

Он сказал, что ему не нужно думать.