МАТЬ ИНДЕЙЦА (Марине): Как вам не стыдно! А на вид приличная женщина...

Индеец плачет навзрыд, одним глазом подглядывая за происходящим.

МАРИНА (оправдываясь): Я не хотела. Это случайность. Дерево потрясла. Копье упало.

ОТЕЦ ИНДЕЙЦА (осматривая голову сына): Вы потрясли, а нам сына лечить. А если у него сотрясение мозга?

ИНДЕЕЦ: Ой, точно у меня сотрясение мозга.

ОТЕЦ: Где?

ИНДЕЕЦ: Вот тут. Нет, вот тут... И еще тут.

ОТЕЦ: Какая огромная шишка! Вы только посмотрите! (Как психиатр щелкает пальцами справа и слева от индейца): Посмотри направо, посмотри налево, сынок. Ты, почему не смотришь? Да, не нравится мне это. Не реагирует. А лечение нынче, сами знаете, сколько стоит. Так что с вас 25 долларов.

МАТЬ ИНДЕЙЦА: Ты что, Федор? Какие 25 долларов? А если сотрясение? На одни лекарства уйдет 30.

ОТЕЦ: Мать права. С вас еще 30 долларов на лекарства. И того – 55, и мы не вызываем милицию.

Подходит дворник с метлой и кошкой на плече. Наблюдают.

МАРИНА: Хорошо, хорошо. Только успокойтесь. (кричит наверх мужу): Гена, принеси 55 долларов.

ОТЕЦ ИНДЕЙЦА (своей жене): Что‑то они быстро согласились. Может, мы мало потребовали?

МАТЬ ИНДЕЙЦА (Марине): Смотрите, у него еще царапина на руке.

ИНДЕЕЦ (удивленно): Где? (разглядывает руку).

МАТЬ ИНДЕЙЦА: Спрячь руку! Сейчас же! (Марине) Придется 60 долларов с вас взять.

МАРИНА (кричит наверх): Мама! Пусть Гена возьмет 60 долларов.

ИНДЕЕЦ: Мама, мама! А вон у меня еще царапина! И еще. Смотри: у меня еще царапин долларов на 15.

ДВОРНИК (Марине): Вы с ума сошли. Кого вы слушаете? Да вы знаете, кто это такие? Вот этого (показывает на отца индейца) за жлобство даже из ментов выгнали. Если с ними так вести себя, они через пять минут с вас тысячу долларов потребуют.

МАРИНА: Вы что? Какая тысяча долларов? У нас нет таких денег.

ОТЕЦ ИНДЕЙЦА (дворнику): За мента года два назад дал бы по голове, и уши отвалились!

ДВОРНИК: Ты особенно не хорохорься. Я не вшивый интеллигент. С такими, как ты, быстро расправляюсь. Воду горячую как дам на лето в оба крана,– на коленях приползешь!

На балконах домов появляются люди. Майки, пижамы, спортивные костюмы, сигареты, растрепанные волосы, татуировки...

ПЕРВЫЙ: Из‑за чего шум?

ВТОРОЙ: Похоже, кто‑то кому‑то задолжал тысячу долларов.

Во двор выбегает переодевшийся муж Марины.

МАРИНА: Ты взял деньги?

ГЕННАДИЙ: Какие деньги? Я сам врач. Давайте осмотрю ребенка.

ОТЕЦ ИНДЕЙЦА (заслоняет своего сына грудью): Не трожь ребенка, фельдшер!

ГЕННАДИЙ: Я не фельдшер. Я педиатр.

ОТЕЦ ИНДЕЙЦА: Кто‑о‑о?

ГЕННАДИЙ: Педиатр!

ОТЕЦ ИНДЕЙЦА: Тем более, не трожь. Еще я доверю своего ребенка «голубому».

ГЕННАДИЙ: Я – «голубой»? Простите, господин, но я не знаю вашего имени – отчества.

ДВОРНИК (не выдерживает): Какой он господин? Он – бывший мент. Тьфу!

На балкон второго этажа выходит заспанный гигант. Трусы, во всю грудь татуировка: картина Брюллова: «Последний день Помпеи». В руках – баночка пива.

ГИГАНТ (потягиваясь): Ну, кто там базланит с утра? А, это же в натуре наши «козлы» снизу... Мышка моя, ты только погляди!

К нему на балкон выходит его жена Мышка. Она почти такая же огромная, как и он. Тоже с бутылкой пива, и тоже с татуировкой на плече: Венеры Милосской.

ГИГАНТ: Мышонок! Этот наш мент снизу мне надоел. Очень он все‑таки шумный. Дай‑ка мне мой новый спортивный костюм. Пойду его обновлю.

Во дворе спор все громче.

МАРИНА: Геннадий, дай им деньги и пойдем. Нехорошо, люди уже смотрят.

ГЕННАДИЙ (нервно): Пусть смотрят. (Заводит сам себя. Так обычно делают, как правило, люди слабые и робкие. Им, чтобы постоять за себя и дать отпор, необходимо обязательно себя взбудоражить): В конце концов, я не настолько интеллигент, чтобы всегда уступать! На работе – уступать! В метро уступать! У ребенка даже нет шишки!

ИНДЕЕЦ (причитает): Больно, ой, как больно!

В это время к индейцу сзади подкрадывается сынишка Геннадия и Марины с бывшей снежной лопатой и бьет его по голове.